смерть танцует на кончиках пальцев
Все это все что пока мы сумели написать, дальше по идее моя "ответ" но увы...
читать дальшеКовчег, где надоедливый Тикки Микк вызывал у меня лишь раздражение. И зачем сестренка его спасла? Неравнодушна, что ли? Я б такая чтоб и придушила так чисто из вредности. Орден, где все серо и скучно даже мечник, которого было интересно доводить до состояния бешенства - надоел. Все надоело. Эти две недели, которые мы провели в Ордене с момента пробуждения, все это время…. Мне казалось, что я теряю себя. Днем я все чаще вылазила на крышу просто так легче, просто чтоб побыть одной. А ночью мне снился один и тот же сон я и темный коридор с печатями и зеленым светом в конце. Коридор до конца, которого я так и не могу дойти….
Глупо. И чего мне, собственно говоря, не хватает? Да здравствует все поглощающая хандра. Я не знала, чем заняться наскучило все. Так ребенку надоедают старые игрушки. Кстати об игрушках. Канда, скотина, свои часы таки упер обратно – даже покопаться не дал. Жадина. Ладно сам прибежит когда заметит что его цветочек и не думает вянуть, да что там он даже и распускаться и то толком не хочет. Я не умею, как Анежка видеть линии и границы миров, но мне дана власть творить с материей все, что душе угодно и все благодаря тому, что у меня гибкий разум. (Что временами очень надоедает и может сыграть злую шутку). Когда мы «оживляли» цветок я решила что он сам вправе выбирать, когда ему завять. А что?
По крайней мере, цветы дарят радость, так почему бы им не цвести вечно?
Сестренка казалось все больше от меня отдаляется, ну конечно ведь теперь у неё есть контрактор, да и характер у неё лучше моего. Я знаю, что никто ничего не заметит, мои маски безупречны, будучи эмпатом я могу идеально контролировать как свои, так и чужие эмоции. Мне не нужны ни жалость, ни сочувствие, пусть это достанется тому, кому это надо.
Я, а что я? Мне наверно просто скучно. Последние три дня меня вообще не возможно выловить, хотя даже и пытаться-то некому. Спать я предпочитаю на балках, а не в комнате, а еду могу прямо из воздуха вытянуть – не пропаду одним словом. Сестренка тоже где-то пропадает. Стала какая-то не такая и последнее время ходит как в воду опущенная и скрывает т меня что-то. Даже обидно как-то я ведь по идеи не чужой человек….
Я валялась на балке на самом верхнем этаже, рассуждая, что пришедшее время было потрачено впустую. Воспоминания видимо такие же вредные, как и я возвращаться не собирались.
Комуи зараза заданий не давал, а прозябать в этом пропащем месте мне не очень-то и хотелось. В комнату я возвращаться не собиралась, ага ее чего не хочу убирать там трехсантиметровый слой пыли.
Лениво нырнув в зеркало, я все-таки высадилась у смотрителя в кабинете. Того как и ожидалось на месте не обнаружилось. Поэтому я решила покопаться в бумагах у него на столе. Найдя описание какой-то миссии с пометкой «сложно» и местом назначения Румынией, я по-быстрому накарябала смотрителю записку о том что мне было скучно и что эту миссию я беру в моральную компенсацию я прихватив свое личное дело решила смыться.
А в Румынии зима! Кажется, я счастлива. Босые ноги утопали по щиколотку в снегу, и хотелось зарыться в снег с головой. Такой мягкий такой белый такой родной снег. Нет больше боли, нет больше слез только всепоглощающая белизна снега. Какое приятное ощущение. Я не удержалась, плюхнувшись в снег с разгону начала вырисовывать ангела. Зарываясь все глубже и глубже в это прекрасное марево, я даже не замечала, что снежинки такие колючие, что ноги и руки ужасно замерзли. Я даже забыла, что как человек я могу заработать банальнейшую простуду или еще что похуже. Это просто не имело значения.
Немолодой искатель, сопровождавший новую экзорцистку Ордена, удивленно смотрел на 13-ти летнего ребенком увлеченно возившегося в снегу. Да он знал, что ребенок она только с виду и что при желании может вернуться в 16-ти летний возраст. Еще он знал что это «Мария» управляющая льдом, что, правда, не объясняло такой реакции. Похоже, эти «Марии» действительно дети, что бы о них не говорили, но это не значит, что можно полуголом виде валяться в снегу, не задание нет на его выполнение месяц, но ведь заболеет же….
Комуи вернулся в кабинет к обеду довольный жизнью и кофе, которое ему приготовила Линали, он даже не взглянул на стол с бумагами, а зачем? По мнению смотрителя ничего ценного на столе не было и быть не могло по определению. Зеленый листок-флаер лежащий сверху бумаг с заданием спланировал на пол от неосторожного движения мужчины и был там и забыт вместе с остальными бумагами том числе и с самим заданием.
Я поняла насколько замерзла только тогда, когда мужчина искатель что пошел со мной схватил меня за шиворот и выудил из снега. Мне оставалось только удивленно хлопать глазами, когда он натянул на меня теплый плащ (с это фиговой звездой экзорцистов) и бормоча что-то типа: «Дурища, ты ж простудишься так» всучил мне кружку с какао. Где взял? Не понятно.
Нам надо было топать в направлении поместья, где какой-то человек помогающий Ордену нас примет.
До поместья мы не дошли. С этой многозначительной фразы я начала анализ ситуации. Перед моим носом парила галогенная лампочка ака акума 4-ого уровня в сопровождении ее десятка сородичей того же уровня.
- Ты экзорцист? Ты ведь экзорцист… - протянуло это созданьице, косясь на меня.
Мне что отвечать на идиотские вопросы?! Я фыркнула и протянула плащ дрожавшему искателю. Щас намечается развлекуха, а эта тряпочка мне мешает.
- Нет, ты не экзорцист – вдруг протянул лампочка – или не совсем экзорцист? – это она что у меня спрашивает? У меня дернулся уголок рта. Они тут, что просто рядом проходили?
- Не парься железка, экзорцист - ухмыльнулась я и подпрыгнув зависла в воздухе. – Вот только ты об этом уже никому не скажешь.
Я наконец-то смогу выплеснуть всю накопившуюся злость, да еще и на ком? На акумах! Ха, как удачно. Что-то мысли у меня какие-то больно злые, рога там еще не полезли? Правда я не сильно задавалась этим вопросом, так как эта неоновая, блядь, вывеска заорала. Мать! У меня же музыкальный слух, я и так услышу зах так орать?! Я скрипнула зубами, этот вой был нацелен на синхронизацию с Иносенсес, эта железка мне заплатит за помехи на радиоволнах, я ж музыку слушаю!!!
- Слышь, лампочка не радуйся - не помогло. - Сейчас выражению моего лица даже «демонический суслик» позавидует. – 41 трек – отдала я приказ в воздух, - а теперь посмотрим, из чего вы сделаны. Парные клинки!
Черный дым привычной тяжестью лёг в ладони, темная сталь поймала последние лучи угасающего солнца. Я не стала разворачивать даже барьер, а зачем? Так ведь интересней.
- Умри. – свист стали и ветра, путающегося в волосах. Атака крест-накрест – такая разрубает не только того кто перед тобой но и того кто сзади. А нефиг за спиной стоять.
Эти акума хорошие противники, более умные, чем 2-й и 3-й уровни, более живучи и быстрые, на таких не грех и магию потратить. Должна же я практиковаться?
Я парила в 40-50 метрах над землей, ожидая, пока демоны подойдут поближе для особой атаки. Клинки испарились, перчатки спали, обнажая абсолютно одинаковые узоры на руках – гектограммы. Я даже вернулась в истинную форму, для удобства. Абсолютно одинаковые браслеты-драконы медленно вращались вокруг запястий. Легкая улыбка блуждала на серьезном, возможно впервые, лице. Сейчас сестренки нет рядом, и я спокойно могу преобразовывать свою энергию во что захочу. «Чем не радость?» – мелькнул жестокая мысль. А гектограммы сплели тем временем в воздухе магический узор – преобразователь энергии увеличенную копию того что у меня в браслетах. «Учитесь, пока я жива: как это делается, слышите инквизиторы?» - снова мысли не в тему.
- Гурен! Мелодия смерти. – Огромный кроваво-огненый цветок расцвел в воздухе, тихая звенящая мелодия и какие-то вопли душ наполнила уже ночной воздух.
Я нарочито медленно спустилась, гордо задрав нос к потолку, ой не к потолку к небу. Искатель подбежал, таща мой (мой ли?) плащ.
- Госпожа, экзорцист, это было великолепно, как вы их…! – кажись у него переизбыток эмоций, а у меня нехватка сахара.
Прости, Боже, грехи мои отпусти
И я взлечу к небесам
Музыка привычно стучала где-то в районе висков, но помимо неё я услышала взрывы и звуки боя, да и металлический привкус крови появился в воздухе. Здесь где-то бой, но где?
- Госпожа экзорцист? – окликнул меня сзади искатель, но я лишь, отмахнулась не до него. Азарт разгорался внутри, адреналин снова пел в крови боевые гимны: хотелось скорости и смерти (не моей естественно) и еще может быть власти над миром, чисто из интереса смогу ли? Впереди были какие-то деревья именно что были, ну нет у меня терпения, нет! На поле бойни я въехала по-царски, т.е. верхом на ледяном драконе.
«Прости, может быть, я слепой
Может быть я дурак
Может быть, я все делаю не так
Мысли летят высоко» -
Безапеляционно заявили наушники словами очередной песни. Я пожала плечами в ответ, а что у меня тоже бывает жажда крови. Сражавшиеся на минуту притормозили, взирая на открывшееся им 8-е чудо света то бишь на меня любимую. Что это вы так косите?
«Лечу за тобой, за тобою
Дорогой пустой
Бегу за тобой, за тобою
Прямо в ад»
Вот возьму и обижусь тогда уж точно ад, только ледяной. О-па какие люди, так тут помимо акум еще и Ной, причем не знакомый Ной (мне, по крайней мере). Выше упомянутое чудо природы усмехнулось и ляпнув что-то типа «Надо же вам послали еще экзорцистов в помощь» послало на меня с десяток акум по-моему третьего уровня. Это был стеб? Я поджала губы, у меня никогда не было нормального чувства юмора так что «шутки» я не оценила – демоны были проткнуты льдинами насквозь, как вампир колом. Дружный десяток взрывов огласил поля, заставив всех еще раз посмотреть на меня на этот раз изумленно и с долей уважения.
«Пойми, глупость услада дешёвой любви
И я поборю весь свой страх
Пойми, я не хотел людям зла
Участь моя решена
И мои крылья сгорят в аду»
Как всегда в тему отозвались наушники, я так подозреваю, что они унаследовали часть моего характера ибо последнее «замечание» явно отдавало сарказмом.
«Гордость услада богов
Лечу за тобой, за тобою
Дорогой пустой
Бегу за тобой, за тобою
Прямо в ад
Шаткое небо хрустит под ногами
Шаткое небо хрустит под ногами
Режет железо
Вены Иисуса
Кровь
Алою краской
Стигмата
Воля к Богу
Дает крови»
Ной глуп, видимо, молод еще, решил полезть ко мне, лично так сказать. Лишился рук - нефиг их распускать было. Я близкому знакомству была не особо рада, что и доказала. Темно-синий отдающий фиолетовым дым крался к ногам, но не доходя начал образовывать фигуры. Я фыркнула, увидев своих так называемых «товарищей».
- Так ты Обман? – хмыкнула я в сторону ухмыляющегося Ноя.
- Догадливая, как жаль убивать такую красоту – у меня нервно дернулся глаз, не из-за его способностей нет, просто от этой сволочи, исходила похоть. – Может поцелуй на прощание?
- И не надейся, лучше здохни – я запустила в него сосулькой.
- что, будешь сражаться против своих же?
- А тебе не приходило в голову, что я даже хочу их убить? – я выгнула бровь, и не уделяя ему больше времени крутанулась, так что замелькали полы плаща. Какая глупость он что думает что я куплюсь на это? Не на ту напал. Я поймала себя на кровожадной мысли что эта игра стала бы много интересней будь тут оригиналы. Можно кого-нибудь прибить, мечника например, и списать это на случайность.
I know you suffered
But I don't want you to hide
It's cold and loveless
I won't let you be denied
Туман, конечно, может срастаться сколько угодно, раз, но кто сказал, что я ему это позволю? Воздух клубился вокруг меня плотным кольцом, я еще никогда прежде не использовала его в настолько сильной атаке отдельно. Ну что ж это опыт, а может даже эволюция. Несчастный дымок просто разогнало, так что не осталось ни единой возможности собрать его воедино снова. На этот раз своей работой я была довольна.
Кстати чем там этот звезданутый занят. А дерется с каким-то парнишкой. Я покосилась в их сторону. И присвистнула от удивления. Парень не просто отбивался, а дрался буквально на равных и это с Ноем-то! Парными дрался между прочим. Меня даже гордость разобрала неизвестно из-за чего правда, но все равно. Ну, все Обман – вешайся, я иду! Подлетев, в прямом смысле слова, к сражающейся парочке я наискось рубанула по хребту Ноя, отчетливо слыша хруст сломанного (как минимум в трех местах) позвоночника.
Soothe me
I'll make you feel pure
Trust me
You can be sure
Парень удивленно на меня посмотрел, но потом заметил эту как ее, розу экзорцистов кажись, и облегченно улыбнулся.
- Привет, я Акира, а ты тот самый посланный Орденом экзорцист? – он смотрел на меня как-то смущенно чтоли?
- Привет, наверное, я Хино – я протянула руку чувствуя что начинаю краснеть.
Аллен:
С тех пор, как Хино ушла на задание, все пошло не так. Нет, не так: все определенно пошло не так! Комуи, обнаружив папку, а точнее, ее отсутствие, поднял на уши всех, но единственные, кого он так и не смог обнаружить, были наши девочки-колдуньи. Точнее, он не мог обнаружить только одну – Хино, так как Анежка сидела в комнате Четырнадцатого, забившись в самый мрачный и темный угол. Впрочем, зря я так гневлю на девочку – она периодически выходила из своего пыльного и темного уголочка и садилась к пианино, начиная играть что-то тихое, мягкое, но в ту же секунду щемящее душу и невообразимо печальное. Под эту мелодию хотелось разрыдаться. Порой мне казалось, что юная колдунья кого-то оплакивает – столько боли и страдания стояло в ее красивых голубовато-серых глазах. Раз за разом тонкие худые пальцы касались черных клавиш, извлекая всю ту же мелодию. Когда я в третий раз пришел к девушке в комнату, пытаясь уболтать ее хотя бы перекусить что-то, то не удержался и спросил, что она играет. Ответом мне был молчаливый и тоскливый взгляд.
- В конце… In the end… - мягко улыбнулась она.
- Что это значит? – не понял я, изогнув бровь в недоумении.
- Это значит, что в конце остается неизвестность, - туманно ответила она, завершая аккорды и тут же начиная новую мелодику, при этом напевая слова. – Sometimes love feels like pain, sometimes I wonder if you told the same. Sometimes life feels just like rain, because you never know where it’s gonna fall down on you. Wish you well, wish you well on this trip to find yourself. Wish you well, wish I could help, but I can’t help you find yourself…
Я слушал как зачарованный. А она все продолжала.
- Sometimes life hurts just like now, but you got to know something come back around. Wish you well, wish you well on this trip to find yourself. Wish you well, wish I could help, but I can’t help you find yourself… Find yourself… I can’t help you find yourself… Find yourself…
На мгновение мне показалось, что к торжественным переливам мягкого фортепиано примешалась грусть доброй и плачущей скрипки, заставляя сердце вновь сжиматься, пропускать такты, повинуясь музыке. Музыка завершалась торжественно красивыми нотами, полными надежды, и я безошибочно услышал скрипку, бравшую высокие ноты. Но мелодия закончилась, и вспыхнувшие глаза вновь погасли. Серая муть покрыла голубизну, и они вновь безжизненно уставились в одну точку. Я же с болью и грустью покинул комнату, оставляя девушку в таком состоянии и не в силах слышать, как пальцы непроизвольно начали наигрывать тот же пугающий мотив, что и раньше. Да и что она имела в виду под этим странным выражением? In the end… В самом деле, а что же в конце?
- Аллен, ты сегодня совсем унылый, - мило улыбнулась Линали, когда я опустился рядом с ней.
- С Анежкой что-то неладное творится, да? – тревожно спросил Лави. На мгновение мне показалось, что Младший историк о ней беспокоится больше, чем положено просто другу, но я поспешно подавил в себе неприятное чувство. Все-таки к милой девчушке все успели привязаться, вот потому мне и кажется, что это больше, чем простая дружба. Ей-богу, я себе паранойю заработаю на почве необоснованной ревности к собственной заключившей.
- С тех пор, как пропала Хино, а это уже третий день, она все сидит в комнате с роялем? Так? – прищурился Книжник. Я кивнул, понуро опустив голову. Все-таки я не понимаю, что с ней происходит, но очень хочу вернуть прежнюю колдунью – милую, улыбчивую, ласковую девушку с красивыми голубыми глазами и нежной улыбкой, с теплыми руками и чистой наивностью. И больше не видеть ту куклу, в которую она превратилась, в нечто бездушное, омертвевшее. Хотя я знал, что на самом деле это не так, что она всего лишь истомлена внутренней борьбой между Ноем и экзорцистом, ее магическая сущность не присоединялась ни к одной из сторон, хотя могла существенно переломить ход поединка в пользу любой из сторон. Но что-то мне подсказывает, что магу все равно, кем быть, тогда как Темная Материя и Чистая Сила не могут ужиться в одном теле без вреда для хозяина. Мне ли об этом не знать… Ведь меня тоже какое-то время мучил Четырнадцатый. Впрочем, эта заноза и сейчас продолжает свои издевательства, хотя последнее время не показывается. Может, Нои все-таки не такие уж и твари и понимают, что я сейчас не в том состоянии, чтобы играть в шизофрению. Но я в отчаянии… Я не знаю, что происходит с бедной девушкой, я искренне хочу ей помочь, но не знаю, как… И сейчас бы не отказался даже от помощи Музыканта. Однако вредное существо отказывалось показываться даже на краю сознания, иначе я бы уже выловил его и заставил помочь. Вчера на ее руках открылись стигматы. Тогда же она попросила у меня бинты и перчатки. Приходилось регулярно бинтовать лодыжки и ладони, чтобы не вымазывать темной багряной кровью тонкую ткань. Но девушка все не выходила. Она искала ответы на свои вопросы, как сказал мне Музыкант в свое последнее появление. Что она ищет, в чем сомневается? Пару раз я замечал ее стоящей у экрана и потирающей лоб. Похоже, трансформация продолжается с высокой скоростью, и меня это пугает. До дрожи в коленках пугает, словно это я становлюсь Ноем. Тикки больше не показывался, но сейчас я бы и от его помощи не отказался, чтобы понять, как остановить эту ерунду.
- Брось, ты ей сейчас помочь не сможешь… - невесело ухмыльнулось отражение.
- Четырнадцатый! Где ты пропадал?! – бросился я к зеркалу, где мое отражение принимало ноевский облик. Непривычно видеть себя темноволосым и несколько кучерявым, с серой кожей и стигматами, в строгом костюме и с цилиндром. Но я все рад видеть этого кучерявого придурка.
- А вот попрошу не оскорблять! – оскорблено сверкнул глазами отступник. – Я вообще-то тебя никогда не обзывал. А мой брат тебя даже любил тебя! Причем любил как Аллена, а не своего погибшего братишку.
- Да ладно тебе, прости… - почувствовал я укол вины. – Но почему ты сказал, что я никак не могу помочь ей?
- Это внутренняя борьба, малыш, каждый сам за себя, - устало произнес голос за спиной, по комнате разнесся запах сирени и табака.
- Тикки прав, Аллен, тут каждый за себя. Все зависит от ее внутренней силы и сопротивляемости. Если ее Инносенс сильна, то она может подавить силу Ноя, но если девушка сдастся, то Чистая Сила может просто отвергнуть ее и либо обратить в Падшую, либо просто исчезнуть из ее тела. Разрушиться или разсинхронизироваться, - кивнул Ной в зеркале. – Впрочем, то, что ты ночуешь с ней каждую ночь, приносит свои результаты. Она чувствует рядом сильную Инносенс и черпает от нее силы. Разве ты не замечал, что каждое утро голова словно чугунная и чуть ли не звенит от прикосновения? А все оттого, что девочка, положив свою русо-рыжую головку на твои колени, производит тактильный непрямой контакт и тем самым выпивает из тебя по капле недостающую ей энергию. Ты себя в зеркало по-нормальному видел? Под глазами мешки, бледный как смерть, изможденный, сгорбленный… Мальчик мой, мне тебя даже жалко! – покачал головой Четырнадцатый. Я лишь вздохнул. Мне было известно все это, но я просто не хотел признаваться, что Анежка меня банально вампирит. Но лучше меня, чем Ноя, сила которого дала бы возможность Темной Материи одолевать Чистую Силу.
Но я готов был на это…
Когда я пришел в комнату, то увидел нечто совсем уж невообразимое. Она стояла у абсолютно черного экрана. Вокруг нее летали то ли перья, то ли снег
- Анежка… - тихо позвал я девушку. И тут же был сбит с ног необычайным потоком энергии. Она слегка обернулась ко мне, улыбаясь невероятной улыбкой, чем-то напоминавшей жалобный крик и оскал сумасшедшего. Широко распахнутые глаза, неестественно яркие губы, а в руке ее блестит яркой молнией стилет. Она что-то хочет сказать, но я не слышу ни слова. На ее горло горит кровавой раной стигмат, и это пугает меня гораздо больше, чем временная потеря слуха, чем все, что происходит. Даже не так напугали пустые глаза без зрачка, даже не так ужасало, что они были разные – один золотой, а второй яркий синий, как тогда, когда она показала мне стигматы на лодыжках. Внезапно в голове зазвучал ее голос:
- Метки Бога. Говорят, это следы от кольев, которыми был пронзен Спаситель этого гребаного человечества. Ты знаешь, что это, да? Ты знаешь, мальчик, если нет – я сама скажу. Первые метки появляются на ногах как след от первого удара. Еще две стигматы пронзают руки. Горло – местная вариация, у Него ничего там не было. Он лишь мучился жестокой жаждой. Дальше идет терновый венец – стигматы на лбу, семь штук. А ты знаешь о последней метке?
Грустная улыбка, слеза, стекающая из золотого глаза, и ужас в голубом. Я на мгновение замер, вспоминая Библию. Последняя метка?
- Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город, - начала она тихим голосом, отворачиваясь и ложа руку на стекло. В зеркале отразились глаза, смотрящие словно сквозь время и пространство. – Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную тучу принесло со стороны моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана…
Она тихо хмыкнула и улыбнулась.
- Догадываешься, мальчик, о каком дне я говорю? … When I crashed into you… I can’t walk away… Нет… Не то…
- Ты говоришь о… - я нервно облизнул губы, не решаясь произнести вслух.
- Ага, о ней, - расхохоталась девушка безумным смехом. А потом вновь резко развернулась, сжимая в неестественно хрупкой руке сверкающий стилет, наполнявшийся голубоватой энергией. Свет блеснул на лезвии. Огромные глаза без зрачка затягивали в глубину. Хватит… перестань… А потом она, разорвав зрительный контакт, набросилась на меня и полоснула ножом. Если бы не моя реакция, девушка вспорола бы мне горло, а так я отделался лишь неглубокой царапиной на щеке. На стали блеснула красная капля, а улыбка юной колдуньи обрела поистине пугающие размеры. Я знал только одного носителя такой улыбки. Тикки. Его улыбка оставляла такое же впечатление, как и этот холодный оскал высокомерного чудовища, пробуждавшегося в моей подруге. Но я не понимал, что происходило с ней до конца, точнее, не понимал, как этого избежать, как защитить хрупкого ребенка. Впрочем, сейчас красивая девушка опровергала это утверждение, с нечеловеческой силой сжимая мое запястье. Не скажу, что мне не нравилось происходящее. Она сидела на моих бедрах в короткой юбочке, сжав мое запястье тонкими пальцами до боли и склонившись так близко, что меня слегка касалось ее дыхание, все так же знакомо доносившее аромат яблок. Зеленых крупных яблок. Антоновки, что ли… Интимность момента портил стилет, приставленный к моему горлу. Я смотрел прямо в эти разноцветные глаза. Она наклонилась еще ближе, дыхание опалило щеку, черные ресницы, составлявшие весьма любопытное сочетание вместе с русо-рыжими волосами, дрогнули, слегка опускаясь. На секунду мне показалось, что эта девушка с сумасшедшей улыбкой, достойной садиста-маньяка, сейчас меня поцелует. Или укусит… Причем я даже не знал, какой вариант хуже/лучше. А она все смотрела сквозь ресницы, не ослабляя свой гипноз. Словно считывала, и я просто не мог противиться этому. Она была куда сильнее. От ее энергии дрожали струны пианино, стоявшего позади, и трещало стекло. Раз за разом она давила все сильнее, ее странная энергия, взявшаяся из ниоткуда. Когда я оставлял ее час назад, я мог поклясться, что она была выпита как губка. Ан нет, сейчас она просто пылает энергией, словно ракета. А потом… что-то сменилось. Она засияла ярким светом, обжигающим и слепящим. Он постоянно менял свои оттенки, от нежных голубых и индиго до яркого красного и оранжевого, который в мгновение ока сменялся насыщенным фиолетовым и по-весеннему свежим изумрудным. Если бы мне кто-то сказал, что я когда-нибудь увижу наяву сражение между Чистой Силой, магической энергией и Темной материей, то я бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска. Но это было не во сне и не в припадочном бреду. Я смотрел, как все быстрее сменялись оттенки, и радовался, ибо чаще всего стал проявляться зеленый свет, постепенно затемняя фиолетовый. Наконец, они достигли равных пропорций и исчезли, втянувшись куда-то в солнечное сплетение. Но ничего не исчезло. Не появился зрачок, не пропала улыбка. Она просто сидела на моих бедрах, уставившись в одну точку, неестественно прямо. Руки безвольно повисли вдоль туловища, однако пальцы все еще крепко сжимали стилет. Не понимаю, чем он так ей понравился…
- Я когда-то порезала им руку… две недели назад. Крестообразным шрамом стигматы.
Что? Я слегка опешил.
- Не удивляйся, - хотя ее губы были сомкнуты, я отчетливо слышал каждое слово. Именно слышал. – Я попросила комнату, чтобы она озвучивала мои мысли, которые я бы хотела передать тебе. Соединяться напрямую сейчас слишком сложно. Если объяснить в двух словах, сражение двух энергий отнимало слишком много сил, а продолжать вампирить тебя у меня просто совести не хватало. Поэтому началось «поедание» энергии жизни, а ее у меня и так немного, как и у всякой из Наследников Марии. Если бы это продолжилось, я сгорела бы буквально за два часа. Можешь представить, сколько это поглощало обычной энергии? А ее нужно было в сотни раз больше, чем энергии жизненной.
Девушка встала с меня и вздохнула, подняв голову вверх. Ее глаза все еще хранили этот странный цвет. Золото и вода под тонким льдом. И никакого намека на зрачок.
- Моя собственная сила включилась в борьбу и заблокировала Инносенс и Темную Материю. И выпустит их только тогда, когда понадобится.
Анежка откинула назад челку, показывая мне стигматы. Черные кресты на белой, как снег, коже постепенно выцветали, сливаясь с ней. В ту же секунду сама кожа медленно темнела, приобретая более смуглый оттенок. Одним легким движением девушка сняла с рук перчатки, где от кровоточащих ран остались едва заметные светлые шрамы. Вот только, в отличие от своих собратьев на лбу, они и не думали исчезать, оставаясь безмолвным напоминанием о том, что произошло. Да и золотой глаз не думал обретать привычный оттенок. Внезапно девушка коснулась волос, вытаскивая шпильки, которыми она крепила их в почти мальчишескую прическу, и они рассыпались по плечам, очень быстро удлиняясь. Процесс остановился лишь тогда, когда они достигли середины колена. Да и цвет… это был русый, почти золотой, от явной рыжины остался только проблеск, а седина вообще затерялась среди этого великолепия пшеничного цвета, блестевшего в белоснежном свете, заполнявшем комнату. Хотя от этого освещения не было теней, оно отражалось от прядей и путалось в нем бликами. Честно говоря, был заворожен этим великолепием. Хотя девушка и пугала, но она оставалась для меня загадкой, манящей и такой желанной, что хотелось раскрыть эту книгу и читать, читать, читать, пока хватит сил, пока глаза сами не закроются. Она вздохнула и улыбнулась, глядя куда-то за мою спину, вдаль, а потом кивнула и перевела взгляд на меня. В синем оке уже был зрачок, большой, на половину радужки, но желтый все еще пустовал.
- Анеж, ты видишь левым глазом? – спросил я. Девушка озадаченно хлопнула ресницами, закрыла правый глаз, а затем кивнула.
- Даже лучше, чем правым, если честно.
- А ты видела себя в зеркале?
- Так ты о том, что он желтый и без зрачка? – рассмеялась она. – И тебя это пугает?
- Если честно, то очень! А еще меня пугает, что твои волосы внезапно стали длиной до колена! – вспылил я. В ответ она вновь рассмеялась и опустилась рядом, обнимая меня за плечи. Я уткнулся носом в мягкие пряди и почувствовал, как ее плечи дрожат от едва сдерживаемого смеха, рвущегося наружу щебечущей пташкой.
- Не волнуйся. Глаз стал таким еще раньше, просто я удачно отводила тебе глаза, и ты этого не замечал. В крайнем случае, буду носить повязку, как Лави. Вот так парочка у нас… Проклятый и проклятая. Прямо ирония какая-то. Два то ли Ноя, то ли экзорциста, то ли враги, то ли друзья, связанные друг с другом прочнее всех веревок. Аллен, тебе не кажется, что это совсем уж неправильно? Ведь тебя тоже мучает боль по ночам, и тебя по ночам преследуют кошмары из чужого прошлого. Объясни, почему так? Почему мы с тобой такие неправильные, что весь мир против нас, что наши собственные сущности сражаются друг с другом и не могут найти компромисс, но и победить не могут, не уничтожив наши личности до основания? Кто мы с тобой, скажи, кто мы? Аллен, прошу тебя, если ты знаешь ответы, скажи их, я больше не вынесу это…
Голос сбился почти до шепота, почти невыносимо слушать эти жалобные нотки… Она стоит посреди комнаты возле рояля, наигрывая незнакомый мотив. Такой же печальный, но наполненный тоской и страхом, печалью и обреченностью. Она звучала даже в голове, вопросительная, просящая, почти невесомая. За те полчаса, которые мы провели в комнате, сменилось многое, но я лишь ощущал это, не в силах объяснить. Не в силах. Ты просишь у меня ответы… У меня их нет, прости меня, у меня их нет…
Анежка понимающе улыбнулась и опустила голову, скрывая от меня глаза, но я все равно чувствовал ее отчаяние и непонимание. Тебе страшно, да? Прости меня, ребенок, прости, что я не знаю, как тебе помочь, как утихомирить твою боль. Прости меня, прошу… но не исчезай.
- Нам нужно к Хино.
Что?
- Хино больна. Открой портал в Румынию, я скажу, куда. Просто настройся на меня.
Я не стал задавать много вопросов и подчинился ее велению. Тем временем девушка переоделась. Длинные волосы схвачены черной лентой, черные брюки, расклешенные к низу, черная шелковая рубашка, чуть приталенная, с застегнутыми рукавами, у ворота расстегнута только одна пуговица. На шее белая лента, заменяющая галстук, на ногах туфли, почти мужские, тоже черные, на правой руке два небольших колечка – на указательном и среднем пальце, как у Лави. Под рубашкой спрятан кулон-бабочка, в ушах неизменные серьги с теми же насекомыми, менявшими цвет по настроению хозяйки, во вторых проколах были белые гвоздики с радужным бликом. На запястье вместо ее любимого витого браслета повязана черная лента из бисера, сплетенного цветками. Высокий хвост лишь подчеркивал худобу совсем обессиленной девушки. А черный оттенял белизну кожи. Она казалась очень красивой, но это была не та красота, которая заставляет подчиняться, преклоняться, даже любить. Это была та особенная ее разновидность, которая никогда не была совершенной, но все же оставалась невероятной. Такими всегда кажутся умирающие. Торжественная красота, последняя улыбка, умиротворенный, смирившийся взгляд… Если честно, я бы многое отдал, чтобы никогда не видеть на ее лице печать последнего сна, но сейчас она была именно такой. Словно приготовилась к чему-то, что будет для нее больно, невыносимо тяжело. Но в одну секунду на ее лице появилась несерьезная шальная улыбка.
- Не смотри так на меня!
- Как?
- Как на покойницу! – возмущенно встряхнула хвостом и фыркнула. И я почему-то поверил в искренность ее чувств. Через мгновение она уже сидела рядом, обнимая меня и лукаво поглядывая в глаза.
- Что ты…? – попытался было поинтересоваться я, но вопрос перекрыл поцелуй, просто поцелуй, но от которого кружилась голова и путались мысли. И это тогда, когда сохранить свежую голову просто необходимо! Постепенно перестало хватать воздуха, но я все равно не хотел, чтобы девушка отстранялась хотя бы на миллиметр. Почему-то казалось, что стоит лишь чуть-чуть разжать руки – и она уйдет, просто растворится, и не будет возврата. Она исчезнет, превратится в воздух. И поэтому я сейчас держал ее, сжимая в объятиях, бережно и крепко одновременно, при этом не забывая отмахиваться от довольно пошловатых советов Четырнадцатого по поводу того, что нужно делать с симпатичными девушками, которые сами бросаются в объятия. Это казалось маленькой сказкой, подаренной мне буквально на мгновение. Но это мгновение ушло, и она отстранилась, с нежностью заглянув в глаза и улыбнувшись такой знакомой улыбкой. Все будет хорошо, да? И ты киваешь, ты знаешь, о чем я подумал, даже не читая мысли. Наверное, я мечтатель, романтик, из-за чего часто бываю наивным и слишком доверчивым. Она отстранилась и шагнула в сияющее нутро врат. Я поспешил за ней, и уже в следующую секунду увидел, как она склонилась над лежащей на кровати Сестрой, положив руки на ее лоб и тихо шепча что-то на незнакомом мне языке. Неподалеку спал мальчишка, красивый, очень красивый… Юный экзорцист. Технический тип. Впрочем, мне все равно. Я понимал, что Анежка сейчас лечит Хино каким-то только ей известным способом, но все-таки не удержался и подошел, обнимая ее со спины. Просто потому, что посчитал это нужным. Девушка не прерывала свое заклинание, но я почувствовал, что она рассмеялась про себя, в голове словно колокольчики затрепетали. И после остался свежий запах зеленых яблок. Прошло примерно часа два, прежде чем она прекратила читать свои заклинания.
- Она поправится буквально через пару часов. И все будет хорошо, - улыбнулась девушка, погладив Хино по голове. – Но есть еще одно дело…
Девушка резко обернулась к проснувшемуся к тому времени парню.
- Эй, экзорцист… Прошу, не говори никому, что я здесь была. И еще: желаю удачи в качестве контрактора моей сестры. Обидишь ее – превращу в женщину и влюблю в тебя генерала Кросса.
Юноша ошарашено кивнул. А она шагнула ко мне, не менее шокированному таким заявлением.
- Прости меня, Аллен, - тихо шепнула она на ухо, поцеловав меня. – Печать Апоначи.
И в голове произошла вспышка света. Последнее, что я заметил, - она оттолкнула меня в портал, ведущий в Орден и взлетела в небо, раскрывая белоснежные крылья, блеснувшие в свете солнца…
Лави:
Аллен появился посреди холла Ордена, встрепанный и ошарашенный. Я тут же бросился к нему, встревоженный.
- Ал, где ты пропадал, в конце-то концов? Мы волноваться начали! – заорал я.
- Я… я был у Хино, она скоро будет в Ордене, примерно через час выздоровеет, - неуверенно ответил парень, потирая виски. – Еще там был новенький, не помню, как зовут… Буквально три дня как приняли… А еще кто-то… с крыльями… Не акума, что-то иное…
- Понятно все с тобой. А где Анежка? Все еще в комнате сидит? – махнул я рукой. Парень поднял на меня удивленные глаза.
- Анежка? Кто это? – недоумевающее спросил он. Я жен внутренне похолодел.
- Девушка, у которой ты контрактором стал, она тебя поцеловала, когда очнулась… Аллен, ты ее не помнишь? – побелевшими губами спросил я, едва слышно. Мне стало страшно… Что с тобой случилось, мальчик? Как ты мог ее забыть?
- Не знаю я никакой Анежки! И вообще не целовался ни с кем! – раздраженно дернул плечами парень, непроизвольно потирая виски.
- А Хино, выходит, помнишь… - грустно констатировал я.
- Помню. И что?
- Странно просто. Она не из тех девушек, которых так легко забыть. А ты больше ничего не чувствуешь, а, Аллен?
- Словно что-то пропало, но что – не знаю. А все-таки, кто такая эта Анежка? – задумчиво спросил юноша.
- Никто, прости… – качнул я головой. Вот только в сердце осталась странная пустота. Я смотрел в спину удаляющемуся подростку, а в душе скребли кошки. Ее действительно невозможно было забыть так быстро. Что же ты сделала, девушка с рыже-русыми волосами? Что случилось?
- Лави, она наложила запрещенное заклинание, - эхом отозвался Панда позади меня.
- Заклинание? – я даже не обернулся к учителю.
- Да, Печать Апоначи. Апоначи – один из духов Вуду, отвечающий за память. Она хотела, чтобы он забыл ее на какое-то время. Хорошо, не стала разрывать контракт… Но зачем ей это… - подтвердил Книжник. Я же развернулся и сбежал в библиотеку, стараясь не думать о том, что эта девушка и меня бросила. Я знал, что это просто очередное влечение, вроде случайных связей, но она была моей подругой, я даже на какое-то время думал, что обрел ученицу… Правда, это изменилось неделю назад…
… Я опять сидел за своими книгами, а рядом на столе восседала девушка с короткими русо-рыжими волосами. Уже было далеко за полночь, на столе горела одинокая свеча. Читать было неудобно обычному человеку, но я уже привык. Да и яркий свет мог бы попортить эту старинную книгу. А не хотелось бы этого допустить…
- Лави, - тихо позвала девушка, - что ты читаешь?
- Это история о Хранителях, больше похожая на туманную легенду, но подчас Скрытая История заключается именно в этих странных и далеких легендах наших предков. Понимаешь, это сродни слухам, но в ту же секунду может оказаться правдой, - оторвался я от книги и бросил взгляд на девушку. И не смог отвести взгляд. Ее задумчивые глаза просто притянули, отражая в глубине дрожащий свет. Словно в глубине плескался небольшой океан размером со Вселенную. Я просто замер… А потом выпрямился, не разрывая зрительный контакт, и прижал ее к себе, одновременно целуя. Просто потому, что почувствовал, что мне это необходимо. Просто поцелуй. Мягкие губы слегка приоткрылись в удивлении, чем я не преминул воспользоваться. Это было неправильно, я знал, что она принадлежит другому, но не мог ничего с собой поделать, это было наваждение. Я почти чувствовал, как взволнованно забилось ее сердце, быстро-быстро, словно вспугнутая пташка, но все же не прерывал поцелуй, даже глаза не закрыл. А потом она сдалась, и я крепче обнял девушку, целуя уже по-настоящему, требовательно, властно и одновременно умоляюще, нетерпеливо и в ту же секунду торопливо. Я знал, что никому нельзя это видеть, что потом мы навряд сможем даже посмотреть друг другу в глаза. В голову словно кровь ударила, а я все не мог остановиться. Я не хотел отпускать теплое тело, не хотел отстраняться, хотя мне казалось, что невозможно продолжать. Ками, девочка, что же ты со мной сделала, что заставила так жадно прижимать тебя к своему телу? Но в коридоре расстались чьи-то шаги, и мы, вспугнутые этим неожиданным прохожим, отскочили друг от друга. Вернее, я отскочил, а ты просто отстранилась, испуганно глядя на закрытую дверь, а потом виновато переведя взгляд на меня. Я лишь ответил такой же виноватой улыбкой, вновь садясь за книгу. А ты поднялась со стола, поправила одежду и, извинившись, вышла из библиотеки. Но я в ту ночь так и не смог сосредоточиться на читаемом: перед глазами вновь и вновь мелькали отрывки: удивленный взгляд, ответно раскрывшиеся губы, тонкие пальцы, сжавшие кофту на плече, тихий выдох, тепло чужого тела… На следующий вечер ты вновь пришла, и я вновь не удержался, и набросился на тебя, лихорадочно целуя, куда попал: в губы, щеки, глаза, нос, лоб… А ты все так же не сопротивлялась. И при этом я четко знал, что это мое желание, а не навязанное тобой. Когда я спросил, почему ты позволила мне тебя поцеловать, ты сказала:
- Самое ценное, что я могу тебе отдать на память – мой поцелуй, хотя он не будет символом заключения контракта. Пусть у тебя останется память…
А сейчас, лежа на кровати, я вновь вспоминал девушку, которую целовал в библиотеке, задыхаясь от отчаяния и слез, душивших меня. Хотя она и отвечала, но она была чужой. Настолько, насколько чужой могла бы быть чужая девушка. А теперь… теперь она ушла, куда – неизвестно, и я знал, что даже Хино не сможет ее найти, пока она сама этого не захочет, как бы Сестра не старалась. Когда придет время, она сама придет. Но почему она ушла? Почему?! Я не выдержал и, уткнувшись лицом в подушку, разрыдался, словно девчонка. Когда больно, это лучшее лекарство… Я два дня назад пришел к ней в Ковчег, где она рассказала мне о стигматах. И я испугался, когда она начала говорить о тьме, накрывшей Ершалаим. Я понял, о каком отрывке она говорит, хотя такую интерпретацию слышал впервые. А потом она спросила, что я знаю о стигматах. Я ответил, что они считаются метками Господа. И она спросила о последней метке, знаю ли я ее. Я же промолчал. И она ответила сама.
- Последняя метка – след от копья, проткнувшего сердце. Последняя означает смерть…
читать дальшеКовчег, где надоедливый Тикки Микк вызывал у меня лишь раздражение. И зачем сестренка его спасла? Неравнодушна, что ли? Я б такая чтоб и придушила так чисто из вредности. Орден, где все серо и скучно даже мечник, которого было интересно доводить до состояния бешенства - надоел. Все надоело. Эти две недели, которые мы провели в Ордене с момента пробуждения, все это время…. Мне казалось, что я теряю себя. Днем я все чаще вылазила на крышу просто так легче, просто чтоб побыть одной. А ночью мне снился один и тот же сон я и темный коридор с печатями и зеленым светом в конце. Коридор до конца, которого я так и не могу дойти….
Глупо. И чего мне, собственно говоря, не хватает? Да здравствует все поглощающая хандра. Я не знала, чем заняться наскучило все. Так ребенку надоедают старые игрушки. Кстати об игрушках. Канда, скотина, свои часы таки упер обратно – даже покопаться не дал. Жадина. Ладно сам прибежит когда заметит что его цветочек и не думает вянуть, да что там он даже и распускаться и то толком не хочет. Я не умею, как Анежка видеть линии и границы миров, но мне дана власть творить с материей все, что душе угодно и все благодаря тому, что у меня гибкий разум. (Что временами очень надоедает и может сыграть злую шутку). Когда мы «оживляли» цветок я решила что он сам вправе выбирать, когда ему завять. А что?
По крайней мере, цветы дарят радость, так почему бы им не цвести вечно?
Сестренка казалось все больше от меня отдаляется, ну конечно ведь теперь у неё есть контрактор, да и характер у неё лучше моего. Я знаю, что никто ничего не заметит, мои маски безупречны, будучи эмпатом я могу идеально контролировать как свои, так и чужие эмоции. Мне не нужны ни жалость, ни сочувствие, пусть это достанется тому, кому это надо.
Я, а что я? Мне наверно просто скучно. Последние три дня меня вообще не возможно выловить, хотя даже и пытаться-то некому. Спать я предпочитаю на балках, а не в комнате, а еду могу прямо из воздуха вытянуть – не пропаду одним словом. Сестренка тоже где-то пропадает. Стала какая-то не такая и последнее время ходит как в воду опущенная и скрывает т меня что-то. Даже обидно как-то я ведь по идеи не чужой человек….
Я валялась на балке на самом верхнем этаже, рассуждая, что пришедшее время было потрачено впустую. Воспоминания видимо такие же вредные, как и я возвращаться не собирались.
Комуи зараза заданий не давал, а прозябать в этом пропащем месте мне не очень-то и хотелось. В комнату я возвращаться не собиралась, ага ее чего не хочу убирать там трехсантиметровый слой пыли.
Лениво нырнув в зеркало, я все-таки высадилась у смотрителя в кабинете. Того как и ожидалось на месте не обнаружилось. Поэтому я решила покопаться в бумагах у него на столе. Найдя описание какой-то миссии с пометкой «сложно» и местом назначения Румынией, я по-быстрому накарябала смотрителю записку о том что мне было скучно и что эту миссию я беру в моральную компенсацию я прихватив свое личное дело решила смыться.
А в Румынии зима! Кажется, я счастлива. Босые ноги утопали по щиколотку в снегу, и хотелось зарыться в снег с головой. Такой мягкий такой белый такой родной снег. Нет больше боли, нет больше слез только всепоглощающая белизна снега. Какое приятное ощущение. Я не удержалась, плюхнувшись в снег с разгону начала вырисовывать ангела. Зарываясь все глубже и глубже в это прекрасное марево, я даже не замечала, что снежинки такие колючие, что ноги и руки ужасно замерзли. Я даже забыла, что как человек я могу заработать банальнейшую простуду или еще что похуже. Это просто не имело значения.
Немолодой искатель, сопровождавший новую экзорцистку Ордена, удивленно смотрел на 13-ти летнего ребенком увлеченно возившегося в снегу. Да он знал, что ребенок она только с виду и что при желании может вернуться в 16-ти летний возраст. Еще он знал что это «Мария» управляющая льдом, что, правда, не объясняло такой реакции. Похоже, эти «Марии» действительно дети, что бы о них не говорили, но это не значит, что можно полуголом виде валяться в снегу, не задание нет на его выполнение месяц, но ведь заболеет же….
Комуи вернулся в кабинет к обеду довольный жизнью и кофе, которое ему приготовила Линали, он даже не взглянул на стол с бумагами, а зачем? По мнению смотрителя ничего ценного на столе не было и быть не могло по определению. Зеленый листок-флаер лежащий сверху бумаг с заданием спланировал на пол от неосторожного движения мужчины и был там и забыт вместе с остальными бумагами том числе и с самим заданием.
Я поняла насколько замерзла только тогда, когда мужчина искатель что пошел со мной схватил меня за шиворот и выудил из снега. Мне оставалось только удивленно хлопать глазами, когда он натянул на меня теплый плащ (с это фиговой звездой экзорцистов) и бормоча что-то типа: «Дурища, ты ж простудишься так» всучил мне кружку с какао. Где взял? Не понятно.
Нам надо было топать в направлении поместья, где какой-то человек помогающий Ордену нас примет.
До поместья мы не дошли. С этой многозначительной фразы я начала анализ ситуации. Перед моим носом парила галогенная лампочка ака акума 4-ого уровня в сопровождении ее десятка сородичей того же уровня.
- Ты экзорцист? Ты ведь экзорцист… - протянуло это созданьице, косясь на меня.
Мне что отвечать на идиотские вопросы?! Я фыркнула и протянула плащ дрожавшему искателю. Щас намечается развлекуха, а эта тряпочка мне мешает.
- Нет, ты не экзорцист – вдруг протянул лампочка – или не совсем экзорцист? – это она что у меня спрашивает? У меня дернулся уголок рта. Они тут, что просто рядом проходили?
- Не парься железка, экзорцист - ухмыльнулась я и подпрыгнув зависла в воздухе. – Вот только ты об этом уже никому не скажешь.
Я наконец-то смогу выплеснуть всю накопившуюся злость, да еще и на ком? На акумах! Ха, как удачно. Что-то мысли у меня какие-то больно злые, рога там еще не полезли? Правда я не сильно задавалась этим вопросом, так как эта неоновая, блядь, вывеска заорала. Мать! У меня же музыкальный слух, я и так услышу зах так орать?! Я скрипнула зубами, этот вой был нацелен на синхронизацию с Иносенсес, эта железка мне заплатит за помехи на радиоволнах, я ж музыку слушаю!!!
- Слышь, лампочка не радуйся - не помогло. - Сейчас выражению моего лица даже «демонический суслик» позавидует. – 41 трек – отдала я приказ в воздух, - а теперь посмотрим, из чего вы сделаны. Парные клинки!
Черный дым привычной тяжестью лёг в ладони, темная сталь поймала последние лучи угасающего солнца. Я не стала разворачивать даже барьер, а зачем? Так ведь интересней.
- Умри. – свист стали и ветра, путающегося в волосах. Атака крест-накрест – такая разрубает не только того кто перед тобой но и того кто сзади. А нефиг за спиной стоять.
Эти акума хорошие противники, более умные, чем 2-й и 3-й уровни, более живучи и быстрые, на таких не грех и магию потратить. Должна же я практиковаться?
Я парила в 40-50 метрах над землей, ожидая, пока демоны подойдут поближе для особой атаки. Клинки испарились, перчатки спали, обнажая абсолютно одинаковые узоры на руках – гектограммы. Я даже вернулась в истинную форму, для удобства. Абсолютно одинаковые браслеты-драконы медленно вращались вокруг запястий. Легкая улыбка блуждала на серьезном, возможно впервые, лице. Сейчас сестренки нет рядом, и я спокойно могу преобразовывать свою энергию во что захочу. «Чем не радость?» – мелькнул жестокая мысль. А гектограммы сплели тем временем в воздухе магический узор – преобразователь энергии увеличенную копию того что у меня в браслетах. «Учитесь, пока я жива: как это делается, слышите инквизиторы?» - снова мысли не в тему.
- Гурен! Мелодия смерти. – Огромный кроваво-огненый цветок расцвел в воздухе, тихая звенящая мелодия и какие-то вопли душ наполнила уже ночной воздух.
Я нарочито медленно спустилась, гордо задрав нос к потолку, ой не к потолку к небу. Искатель подбежал, таща мой (мой ли?) плащ.
- Госпожа, экзорцист, это было великолепно, как вы их…! – кажись у него переизбыток эмоций, а у меня нехватка сахара.
Прости, Боже, грехи мои отпусти
И я взлечу к небесам
Музыка привычно стучала где-то в районе висков, но помимо неё я услышала взрывы и звуки боя, да и металлический привкус крови появился в воздухе. Здесь где-то бой, но где?
- Госпожа экзорцист? – окликнул меня сзади искатель, но я лишь, отмахнулась не до него. Азарт разгорался внутри, адреналин снова пел в крови боевые гимны: хотелось скорости и смерти (не моей естественно) и еще может быть власти над миром, чисто из интереса смогу ли? Впереди были какие-то деревья именно что были, ну нет у меня терпения, нет! На поле бойни я въехала по-царски, т.е. верхом на ледяном драконе.
«Прости, может быть, я слепой
Может быть я дурак
Может быть, я все делаю не так
Мысли летят высоко» -
Безапеляционно заявили наушники словами очередной песни. Я пожала плечами в ответ, а что у меня тоже бывает жажда крови. Сражавшиеся на минуту притормозили, взирая на открывшееся им 8-е чудо света то бишь на меня любимую. Что это вы так косите?
«Лечу за тобой, за тобою
Дорогой пустой
Бегу за тобой, за тобою
Прямо в ад»
Вот возьму и обижусь тогда уж точно ад, только ледяной. О-па какие люди, так тут помимо акум еще и Ной, причем не знакомый Ной (мне, по крайней мере). Выше упомянутое чудо природы усмехнулось и ляпнув что-то типа «Надо же вам послали еще экзорцистов в помощь» послало на меня с десяток акум по-моему третьего уровня. Это был стеб? Я поджала губы, у меня никогда не было нормального чувства юмора так что «шутки» я не оценила – демоны были проткнуты льдинами насквозь, как вампир колом. Дружный десяток взрывов огласил поля, заставив всех еще раз посмотреть на меня на этот раз изумленно и с долей уважения.
«Пойми, глупость услада дешёвой любви
И я поборю весь свой страх
Пойми, я не хотел людям зла
Участь моя решена
И мои крылья сгорят в аду»
Как всегда в тему отозвались наушники, я так подозреваю, что они унаследовали часть моего характера ибо последнее «замечание» явно отдавало сарказмом.
«Гордость услада богов
Лечу за тобой, за тобою
Дорогой пустой
Бегу за тобой, за тобою
Прямо в ад
Шаткое небо хрустит под ногами
Шаткое небо хрустит под ногами
Режет железо
Вены Иисуса
Кровь
Алою краской
Стигмата
Воля к Богу
Дает крови»
Ной глуп, видимо, молод еще, решил полезть ко мне, лично так сказать. Лишился рук - нефиг их распускать было. Я близкому знакомству была не особо рада, что и доказала. Темно-синий отдающий фиолетовым дым крался к ногам, но не доходя начал образовывать фигуры. Я фыркнула, увидев своих так называемых «товарищей».
- Так ты Обман? – хмыкнула я в сторону ухмыляющегося Ноя.
- Догадливая, как жаль убивать такую красоту – у меня нервно дернулся глаз, не из-за его способностей нет, просто от этой сволочи, исходила похоть. – Может поцелуй на прощание?
- И не надейся, лучше здохни – я запустила в него сосулькой.
- что, будешь сражаться против своих же?
- А тебе не приходило в голову, что я даже хочу их убить? – я выгнула бровь, и не уделяя ему больше времени крутанулась, так что замелькали полы плаща. Какая глупость он что думает что я куплюсь на это? Не на ту напал. Я поймала себя на кровожадной мысли что эта игра стала бы много интересней будь тут оригиналы. Можно кого-нибудь прибить, мечника например, и списать это на случайность.
I know you suffered
But I don't want you to hide
It's cold and loveless
I won't let you be denied
Туман, конечно, может срастаться сколько угодно, раз, но кто сказал, что я ему это позволю? Воздух клубился вокруг меня плотным кольцом, я еще никогда прежде не использовала его в настолько сильной атаке отдельно. Ну что ж это опыт, а может даже эволюция. Несчастный дымок просто разогнало, так что не осталось ни единой возможности собрать его воедино снова. На этот раз своей работой я была довольна.
Кстати чем там этот звезданутый занят. А дерется с каким-то парнишкой. Я покосилась в их сторону. И присвистнула от удивления. Парень не просто отбивался, а дрался буквально на равных и это с Ноем-то! Парными дрался между прочим. Меня даже гордость разобрала неизвестно из-за чего правда, но все равно. Ну, все Обман – вешайся, я иду! Подлетев, в прямом смысле слова, к сражающейся парочке я наискось рубанула по хребту Ноя, отчетливо слыша хруст сломанного (как минимум в трех местах) позвоночника.
Soothe me
I'll make you feel pure
Trust me
You can be sure
Парень удивленно на меня посмотрел, но потом заметил эту как ее, розу экзорцистов кажись, и облегченно улыбнулся.
- Привет, я Акира, а ты тот самый посланный Орденом экзорцист? – он смотрел на меня как-то смущенно чтоли?
- Привет, наверное, я Хино – я протянула руку чувствуя что начинаю краснеть.
Аллен:
С тех пор, как Хино ушла на задание, все пошло не так. Нет, не так: все определенно пошло не так! Комуи, обнаружив папку, а точнее, ее отсутствие, поднял на уши всех, но единственные, кого он так и не смог обнаружить, были наши девочки-колдуньи. Точнее, он не мог обнаружить только одну – Хино, так как Анежка сидела в комнате Четырнадцатого, забившись в самый мрачный и темный угол. Впрочем, зря я так гневлю на девочку – она периодически выходила из своего пыльного и темного уголочка и садилась к пианино, начиная играть что-то тихое, мягкое, но в ту же секунду щемящее душу и невообразимо печальное. Под эту мелодию хотелось разрыдаться. Порой мне казалось, что юная колдунья кого-то оплакивает – столько боли и страдания стояло в ее красивых голубовато-серых глазах. Раз за разом тонкие худые пальцы касались черных клавиш, извлекая всю ту же мелодию. Когда я в третий раз пришел к девушке в комнату, пытаясь уболтать ее хотя бы перекусить что-то, то не удержался и спросил, что она играет. Ответом мне был молчаливый и тоскливый взгляд.
- В конце… In the end… - мягко улыбнулась она.
- Что это значит? – не понял я, изогнув бровь в недоумении.
- Это значит, что в конце остается неизвестность, - туманно ответила она, завершая аккорды и тут же начиная новую мелодику, при этом напевая слова. – Sometimes love feels like pain, sometimes I wonder if you told the same. Sometimes life feels just like rain, because you never know where it’s gonna fall down on you. Wish you well, wish you well on this trip to find yourself. Wish you well, wish I could help, but I can’t help you find yourself…
Я слушал как зачарованный. А она все продолжала.
- Sometimes life hurts just like now, but you got to know something come back around. Wish you well, wish you well on this trip to find yourself. Wish you well, wish I could help, but I can’t help you find yourself… Find yourself… I can’t help you find yourself… Find yourself…
На мгновение мне показалось, что к торжественным переливам мягкого фортепиано примешалась грусть доброй и плачущей скрипки, заставляя сердце вновь сжиматься, пропускать такты, повинуясь музыке. Музыка завершалась торжественно красивыми нотами, полными надежды, и я безошибочно услышал скрипку, бравшую высокие ноты. Но мелодия закончилась, и вспыхнувшие глаза вновь погасли. Серая муть покрыла голубизну, и они вновь безжизненно уставились в одну точку. Я же с болью и грустью покинул комнату, оставляя девушку в таком состоянии и не в силах слышать, как пальцы непроизвольно начали наигрывать тот же пугающий мотив, что и раньше. Да и что она имела в виду под этим странным выражением? In the end… В самом деле, а что же в конце?
- Аллен, ты сегодня совсем унылый, - мило улыбнулась Линали, когда я опустился рядом с ней.
- С Анежкой что-то неладное творится, да? – тревожно спросил Лави. На мгновение мне показалось, что Младший историк о ней беспокоится больше, чем положено просто другу, но я поспешно подавил в себе неприятное чувство. Все-таки к милой девчушке все успели привязаться, вот потому мне и кажется, что это больше, чем простая дружба. Ей-богу, я себе паранойю заработаю на почве необоснованной ревности к собственной заключившей.
- С тех пор, как пропала Хино, а это уже третий день, она все сидит в комнате с роялем? Так? – прищурился Книжник. Я кивнул, понуро опустив голову. Все-таки я не понимаю, что с ней происходит, но очень хочу вернуть прежнюю колдунью – милую, улыбчивую, ласковую девушку с красивыми голубыми глазами и нежной улыбкой, с теплыми руками и чистой наивностью. И больше не видеть ту куклу, в которую она превратилась, в нечто бездушное, омертвевшее. Хотя я знал, что на самом деле это не так, что она всего лишь истомлена внутренней борьбой между Ноем и экзорцистом, ее магическая сущность не присоединялась ни к одной из сторон, хотя могла существенно переломить ход поединка в пользу любой из сторон. Но что-то мне подсказывает, что магу все равно, кем быть, тогда как Темная Материя и Чистая Сила не могут ужиться в одном теле без вреда для хозяина. Мне ли об этом не знать… Ведь меня тоже какое-то время мучил Четырнадцатый. Впрочем, эта заноза и сейчас продолжает свои издевательства, хотя последнее время не показывается. Может, Нои все-таки не такие уж и твари и понимают, что я сейчас не в том состоянии, чтобы играть в шизофрению. Но я в отчаянии… Я не знаю, что происходит с бедной девушкой, я искренне хочу ей помочь, но не знаю, как… И сейчас бы не отказался даже от помощи Музыканта. Однако вредное существо отказывалось показываться даже на краю сознания, иначе я бы уже выловил его и заставил помочь. Вчера на ее руках открылись стигматы. Тогда же она попросила у меня бинты и перчатки. Приходилось регулярно бинтовать лодыжки и ладони, чтобы не вымазывать темной багряной кровью тонкую ткань. Но девушка все не выходила. Она искала ответы на свои вопросы, как сказал мне Музыкант в свое последнее появление. Что она ищет, в чем сомневается? Пару раз я замечал ее стоящей у экрана и потирающей лоб. Похоже, трансформация продолжается с высокой скоростью, и меня это пугает. До дрожи в коленках пугает, словно это я становлюсь Ноем. Тикки больше не показывался, но сейчас я бы и от его помощи не отказался, чтобы понять, как остановить эту ерунду.
- Брось, ты ей сейчас помочь не сможешь… - невесело ухмыльнулось отражение.
- Четырнадцатый! Где ты пропадал?! – бросился я к зеркалу, где мое отражение принимало ноевский облик. Непривычно видеть себя темноволосым и несколько кучерявым, с серой кожей и стигматами, в строгом костюме и с цилиндром. Но я все рад видеть этого кучерявого придурка.
- А вот попрошу не оскорблять! – оскорблено сверкнул глазами отступник. – Я вообще-то тебя никогда не обзывал. А мой брат тебя даже любил тебя! Причем любил как Аллена, а не своего погибшего братишку.
- Да ладно тебе, прости… - почувствовал я укол вины. – Но почему ты сказал, что я никак не могу помочь ей?
- Это внутренняя борьба, малыш, каждый сам за себя, - устало произнес голос за спиной, по комнате разнесся запах сирени и табака.
- Тикки прав, Аллен, тут каждый за себя. Все зависит от ее внутренней силы и сопротивляемости. Если ее Инносенс сильна, то она может подавить силу Ноя, но если девушка сдастся, то Чистая Сила может просто отвергнуть ее и либо обратить в Падшую, либо просто исчезнуть из ее тела. Разрушиться или разсинхронизироваться, - кивнул Ной в зеркале. – Впрочем, то, что ты ночуешь с ней каждую ночь, приносит свои результаты. Она чувствует рядом сильную Инносенс и черпает от нее силы. Разве ты не замечал, что каждое утро голова словно чугунная и чуть ли не звенит от прикосновения? А все оттого, что девочка, положив свою русо-рыжую головку на твои колени, производит тактильный непрямой контакт и тем самым выпивает из тебя по капле недостающую ей энергию. Ты себя в зеркало по-нормальному видел? Под глазами мешки, бледный как смерть, изможденный, сгорбленный… Мальчик мой, мне тебя даже жалко! – покачал головой Четырнадцатый. Я лишь вздохнул. Мне было известно все это, но я просто не хотел признаваться, что Анежка меня банально вампирит. Но лучше меня, чем Ноя, сила которого дала бы возможность Темной Материи одолевать Чистую Силу.
Но я готов был на это…
Когда я пришел в комнату, то увидел нечто совсем уж невообразимое. Она стояла у абсолютно черного экрана. Вокруг нее летали то ли перья, то ли снег
- Анежка… - тихо позвал я девушку. И тут же был сбит с ног необычайным потоком энергии. Она слегка обернулась ко мне, улыбаясь невероятной улыбкой, чем-то напоминавшей жалобный крик и оскал сумасшедшего. Широко распахнутые глаза, неестественно яркие губы, а в руке ее блестит яркой молнией стилет. Она что-то хочет сказать, но я не слышу ни слова. На ее горло горит кровавой раной стигмат, и это пугает меня гораздо больше, чем временная потеря слуха, чем все, что происходит. Даже не так напугали пустые глаза без зрачка, даже не так ужасало, что они были разные – один золотой, а второй яркий синий, как тогда, когда она показала мне стигматы на лодыжках. Внезапно в голове зазвучал ее голос:
- Метки Бога. Говорят, это следы от кольев, которыми был пронзен Спаситель этого гребаного человечества. Ты знаешь, что это, да? Ты знаешь, мальчик, если нет – я сама скажу. Первые метки появляются на ногах как след от первого удара. Еще две стигматы пронзают руки. Горло – местная вариация, у Него ничего там не было. Он лишь мучился жестокой жаждой. Дальше идет терновый венец – стигматы на лбу, семь штук. А ты знаешь о последней метке?
Грустная улыбка, слеза, стекающая из золотого глаза, и ужас в голубом. Я на мгновение замер, вспоминая Библию. Последняя метка?
- Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город, - начала она тихим голосом, отворачиваясь и ложа руку на стекло. В зеркале отразились глаза, смотрящие словно сквозь время и пространство. – Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды… Пропал Ершалаим – великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную тучу принесло со стороны моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана…
Она тихо хмыкнула и улыбнулась.
- Догадываешься, мальчик, о каком дне я говорю? … When I crashed into you… I can’t walk away… Нет… Не то…
- Ты говоришь о… - я нервно облизнул губы, не решаясь произнести вслух.
- Ага, о ней, - расхохоталась девушка безумным смехом. А потом вновь резко развернулась, сжимая в неестественно хрупкой руке сверкающий стилет, наполнявшийся голубоватой энергией. Свет блеснул на лезвии. Огромные глаза без зрачка затягивали в глубину. Хватит… перестань… А потом она, разорвав зрительный контакт, набросилась на меня и полоснула ножом. Если бы не моя реакция, девушка вспорола бы мне горло, а так я отделался лишь неглубокой царапиной на щеке. На стали блеснула красная капля, а улыбка юной колдуньи обрела поистине пугающие размеры. Я знал только одного носителя такой улыбки. Тикки. Его улыбка оставляла такое же впечатление, как и этот холодный оскал высокомерного чудовища, пробуждавшегося в моей подруге. Но я не понимал, что происходило с ней до конца, точнее, не понимал, как этого избежать, как защитить хрупкого ребенка. Впрочем, сейчас красивая девушка опровергала это утверждение, с нечеловеческой силой сжимая мое запястье. Не скажу, что мне не нравилось происходящее. Она сидела на моих бедрах в короткой юбочке, сжав мое запястье тонкими пальцами до боли и склонившись так близко, что меня слегка касалось ее дыхание, все так же знакомо доносившее аромат яблок. Зеленых крупных яблок. Антоновки, что ли… Интимность момента портил стилет, приставленный к моему горлу. Я смотрел прямо в эти разноцветные глаза. Она наклонилась еще ближе, дыхание опалило щеку, черные ресницы, составлявшие весьма любопытное сочетание вместе с русо-рыжими волосами, дрогнули, слегка опускаясь. На секунду мне показалось, что эта девушка с сумасшедшей улыбкой, достойной садиста-маньяка, сейчас меня поцелует. Или укусит… Причем я даже не знал, какой вариант хуже/лучше. А она все смотрела сквозь ресницы, не ослабляя свой гипноз. Словно считывала, и я просто не мог противиться этому. Она была куда сильнее. От ее энергии дрожали струны пианино, стоявшего позади, и трещало стекло. Раз за разом она давила все сильнее, ее странная энергия, взявшаяся из ниоткуда. Когда я оставлял ее час назад, я мог поклясться, что она была выпита как губка. Ан нет, сейчас она просто пылает энергией, словно ракета. А потом… что-то сменилось. Она засияла ярким светом, обжигающим и слепящим. Он постоянно менял свои оттенки, от нежных голубых и индиго до яркого красного и оранжевого, который в мгновение ока сменялся насыщенным фиолетовым и по-весеннему свежим изумрудным. Если бы мне кто-то сказал, что я когда-нибудь увижу наяву сражение между Чистой Силой, магической энергией и Темной материей, то я бы рассмеялся и покрутил пальцем у виска. Но это было не во сне и не в припадочном бреду. Я смотрел, как все быстрее сменялись оттенки, и радовался, ибо чаще всего стал проявляться зеленый свет, постепенно затемняя фиолетовый. Наконец, они достигли равных пропорций и исчезли, втянувшись куда-то в солнечное сплетение. Но ничего не исчезло. Не появился зрачок, не пропала улыбка. Она просто сидела на моих бедрах, уставившись в одну точку, неестественно прямо. Руки безвольно повисли вдоль туловища, однако пальцы все еще крепко сжимали стилет. Не понимаю, чем он так ей понравился…
- Я когда-то порезала им руку… две недели назад. Крестообразным шрамом стигматы.
Что? Я слегка опешил.
- Не удивляйся, - хотя ее губы были сомкнуты, я отчетливо слышал каждое слово. Именно слышал. – Я попросила комнату, чтобы она озвучивала мои мысли, которые я бы хотела передать тебе. Соединяться напрямую сейчас слишком сложно. Если объяснить в двух словах, сражение двух энергий отнимало слишком много сил, а продолжать вампирить тебя у меня просто совести не хватало. Поэтому началось «поедание» энергии жизни, а ее у меня и так немного, как и у всякой из Наследников Марии. Если бы это продолжилось, я сгорела бы буквально за два часа. Можешь представить, сколько это поглощало обычной энергии? А ее нужно было в сотни раз больше, чем энергии жизненной.
Девушка встала с меня и вздохнула, подняв голову вверх. Ее глаза все еще хранили этот странный цвет. Золото и вода под тонким льдом. И никакого намека на зрачок.
- Моя собственная сила включилась в борьбу и заблокировала Инносенс и Темную Материю. И выпустит их только тогда, когда понадобится.
Анежка откинула назад челку, показывая мне стигматы. Черные кресты на белой, как снег, коже постепенно выцветали, сливаясь с ней. В ту же секунду сама кожа медленно темнела, приобретая более смуглый оттенок. Одним легким движением девушка сняла с рук перчатки, где от кровоточащих ран остались едва заметные светлые шрамы. Вот только, в отличие от своих собратьев на лбу, они и не думали исчезать, оставаясь безмолвным напоминанием о том, что произошло. Да и золотой глаз не думал обретать привычный оттенок. Внезапно девушка коснулась волос, вытаскивая шпильки, которыми она крепила их в почти мальчишескую прическу, и они рассыпались по плечам, очень быстро удлиняясь. Процесс остановился лишь тогда, когда они достигли середины колена. Да и цвет… это был русый, почти золотой, от явной рыжины остался только проблеск, а седина вообще затерялась среди этого великолепия пшеничного цвета, блестевшего в белоснежном свете, заполнявшем комнату. Хотя от этого освещения не было теней, оно отражалось от прядей и путалось в нем бликами. Честно говоря, был заворожен этим великолепием. Хотя девушка и пугала, но она оставалась для меня загадкой, манящей и такой желанной, что хотелось раскрыть эту книгу и читать, читать, читать, пока хватит сил, пока глаза сами не закроются. Она вздохнула и улыбнулась, глядя куда-то за мою спину, вдаль, а потом кивнула и перевела взгляд на меня. В синем оке уже был зрачок, большой, на половину радужки, но желтый все еще пустовал.
- Анеж, ты видишь левым глазом? – спросил я. Девушка озадаченно хлопнула ресницами, закрыла правый глаз, а затем кивнула.
- Даже лучше, чем правым, если честно.
- А ты видела себя в зеркале?
- Так ты о том, что он желтый и без зрачка? – рассмеялась она. – И тебя это пугает?
- Если честно, то очень! А еще меня пугает, что твои волосы внезапно стали длиной до колена! – вспылил я. В ответ она вновь рассмеялась и опустилась рядом, обнимая меня за плечи. Я уткнулся носом в мягкие пряди и почувствовал, как ее плечи дрожат от едва сдерживаемого смеха, рвущегося наружу щебечущей пташкой.
- Не волнуйся. Глаз стал таким еще раньше, просто я удачно отводила тебе глаза, и ты этого не замечал. В крайнем случае, буду носить повязку, как Лави. Вот так парочка у нас… Проклятый и проклятая. Прямо ирония какая-то. Два то ли Ноя, то ли экзорциста, то ли враги, то ли друзья, связанные друг с другом прочнее всех веревок. Аллен, тебе не кажется, что это совсем уж неправильно? Ведь тебя тоже мучает боль по ночам, и тебя по ночам преследуют кошмары из чужого прошлого. Объясни, почему так? Почему мы с тобой такие неправильные, что весь мир против нас, что наши собственные сущности сражаются друг с другом и не могут найти компромисс, но и победить не могут, не уничтожив наши личности до основания? Кто мы с тобой, скажи, кто мы? Аллен, прошу тебя, если ты знаешь ответы, скажи их, я больше не вынесу это…
Голос сбился почти до шепота, почти невыносимо слушать эти жалобные нотки… Она стоит посреди комнаты возле рояля, наигрывая незнакомый мотив. Такой же печальный, но наполненный тоской и страхом, печалью и обреченностью. Она звучала даже в голове, вопросительная, просящая, почти невесомая. За те полчаса, которые мы провели в комнате, сменилось многое, но я лишь ощущал это, не в силах объяснить. Не в силах. Ты просишь у меня ответы… У меня их нет, прости меня, у меня их нет…
Анежка понимающе улыбнулась и опустила голову, скрывая от меня глаза, но я все равно чувствовал ее отчаяние и непонимание. Тебе страшно, да? Прости меня, ребенок, прости, что я не знаю, как тебе помочь, как утихомирить твою боль. Прости меня, прошу… но не исчезай.
- Нам нужно к Хино.
Что?
- Хино больна. Открой портал в Румынию, я скажу, куда. Просто настройся на меня.
Я не стал задавать много вопросов и подчинился ее велению. Тем временем девушка переоделась. Длинные волосы схвачены черной лентой, черные брюки, расклешенные к низу, черная шелковая рубашка, чуть приталенная, с застегнутыми рукавами, у ворота расстегнута только одна пуговица. На шее белая лента, заменяющая галстук, на ногах туфли, почти мужские, тоже черные, на правой руке два небольших колечка – на указательном и среднем пальце, как у Лави. Под рубашкой спрятан кулон-бабочка, в ушах неизменные серьги с теми же насекомыми, менявшими цвет по настроению хозяйки, во вторых проколах были белые гвоздики с радужным бликом. На запястье вместо ее любимого витого браслета повязана черная лента из бисера, сплетенного цветками. Высокий хвост лишь подчеркивал худобу совсем обессиленной девушки. А черный оттенял белизну кожи. Она казалась очень красивой, но это была не та красота, которая заставляет подчиняться, преклоняться, даже любить. Это была та особенная ее разновидность, которая никогда не была совершенной, но все же оставалась невероятной. Такими всегда кажутся умирающие. Торжественная красота, последняя улыбка, умиротворенный, смирившийся взгляд… Если честно, я бы многое отдал, чтобы никогда не видеть на ее лице печать последнего сна, но сейчас она была именно такой. Словно приготовилась к чему-то, что будет для нее больно, невыносимо тяжело. Но в одну секунду на ее лице появилась несерьезная шальная улыбка.
- Не смотри так на меня!
- Как?
- Как на покойницу! – возмущенно встряхнула хвостом и фыркнула. И я почему-то поверил в искренность ее чувств. Через мгновение она уже сидела рядом, обнимая меня и лукаво поглядывая в глаза.
- Что ты…? – попытался было поинтересоваться я, но вопрос перекрыл поцелуй, просто поцелуй, но от которого кружилась голова и путались мысли. И это тогда, когда сохранить свежую голову просто необходимо! Постепенно перестало хватать воздуха, но я все равно не хотел, чтобы девушка отстранялась хотя бы на миллиметр. Почему-то казалось, что стоит лишь чуть-чуть разжать руки – и она уйдет, просто растворится, и не будет возврата. Она исчезнет, превратится в воздух. И поэтому я сейчас держал ее, сжимая в объятиях, бережно и крепко одновременно, при этом не забывая отмахиваться от довольно пошловатых советов Четырнадцатого по поводу того, что нужно делать с симпатичными девушками, которые сами бросаются в объятия. Это казалось маленькой сказкой, подаренной мне буквально на мгновение. Но это мгновение ушло, и она отстранилась, с нежностью заглянув в глаза и улыбнувшись такой знакомой улыбкой. Все будет хорошо, да? И ты киваешь, ты знаешь, о чем я подумал, даже не читая мысли. Наверное, я мечтатель, романтик, из-за чего часто бываю наивным и слишком доверчивым. Она отстранилась и шагнула в сияющее нутро врат. Я поспешил за ней, и уже в следующую секунду увидел, как она склонилась над лежащей на кровати Сестрой, положив руки на ее лоб и тихо шепча что-то на незнакомом мне языке. Неподалеку спал мальчишка, красивый, очень красивый… Юный экзорцист. Технический тип. Впрочем, мне все равно. Я понимал, что Анежка сейчас лечит Хино каким-то только ей известным способом, но все-таки не удержался и подошел, обнимая ее со спины. Просто потому, что посчитал это нужным. Девушка не прерывала свое заклинание, но я почувствовал, что она рассмеялась про себя, в голове словно колокольчики затрепетали. И после остался свежий запах зеленых яблок. Прошло примерно часа два, прежде чем она прекратила читать свои заклинания.
- Она поправится буквально через пару часов. И все будет хорошо, - улыбнулась девушка, погладив Хино по голове. – Но есть еще одно дело…
Девушка резко обернулась к проснувшемуся к тому времени парню.
- Эй, экзорцист… Прошу, не говори никому, что я здесь была. И еще: желаю удачи в качестве контрактора моей сестры. Обидишь ее – превращу в женщину и влюблю в тебя генерала Кросса.
Юноша ошарашено кивнул. А она шагнула ко мне, не менее шокированному таким заявлением.
- Прости меня, Аллен, - тихо шепнула она на ухо, поцеловав меня. – Печать Апоначи.
И в голове произошла вспышка света. Последнее, что я заметил, - она оттолкнула меня в портал, ведущий в Орден и взлетела в небо, раскрывая белоснежные крылья, блеснувшие в свете солнца…
Лави:
Аллен появился посреди холла Ордена, встрепанный и ошарашенный. Я тут же бросился к нему, встревоженный.
- Ал, где ты пропадал, в конце-то концов? Мы волноваться начали! – заорал я.
- Я… я был у Хино, она скоро будет в Ордене, примерно через час выздоровеет, - неуверенно ответил парень, потирая виски. – Еще там был новенький, не помню, как зовут… Буквально три дня как приняли… А еще кто-то… с крыльями… Не акума, что-то иное…
- Понятно все с тобой. А где Анежка? Все еще в комнате сидит? – махнул я рукой. Парень поднял на меня удивленные глаза.
- Анежка? Кто это? – недоумевающее спросил он. Я жен внутренне похолодел.
- Девушка, у которой ты контрактором стал, она тебя поцеловала, когда очнулась… Аллен, ты ее не помнишь? – побелевшими губами спросил я, едва слышно. Мне стало страшно… Что с тобой случилось, мальчик? Как ты мог ее забыть?
- Не знаю я никакой Анежки! И вообще не целовался ни с кем! – раздраженно дернул плечами парень, непроизвольно потирая виски.
- А Хино, выходит, помнишь… - грустно констатировал я.
- Помню. И что?
- Странно просто. Она не из тех девушек, которых так легко забыть. А ты больше ничего не чувствуешь, а, Аллен?
- Словно что-то пропало, но что – не знаю. А все-таки, кто такая эта Анежка? – задумчиво спросил юноша.
- Никто, прости… – качнул я головой. Вот только в сердце осталась странная пустота. Я смотрел в спину удаляющемуся подростку, а в душе скребли кошки. Ее действительно невозможно было забыть так быстро. Что же ты сделала, девушка с рыже-русыми волосами? Что случилось?
- Лави, она наложила запрещенное заклинание, - эхом отозвался Панда позади меня.
- Заклинание? – я даже не обернулся к учителю.
- Да, Печать Апоначи. Апоначи – один из духов Вуду, отвечающий за память. Она хотела, чтобы он забыл ее на какое-то время. Хорошо, не стала разрывать контракт… Но зачем ей это… - подтвердил Книжник. Я же развернулся и сбежал в библиотеку, стараясь не думать о том, что эта девушка и меня бросила. Я знал, что это просто очередное влечение, вроде случайных связей, но она была моей подругой, я даже на какое-то время думал, что обрел ученицу… Правда, это изменилось неделю назад…
… Я опять сидел за своими книгами, а рядом на столе восседала девушка с короткими русо-рыжими волосами. Уже было далеко за полночь, на столе горела одинокая свеча. Читать было неудобно обычному человеку, но я уже привык. Да и яркий свет мог бы попортить эту старинную книгу. А не хотелось бы этого допустить…
- Лави, - тихо позвала девушка, - что ты читаешь?
- Это история о Хранителях, больше похожая на туманную легенду, но подчас Скрытая История заключается именно в этих странных и далеких легендах наших предков. Понимаешь, это сродни слухам, но в ту же секунду может оказаться правдой, - оторвался я от книги и бросил взгляд на девушку. И не смог отвести взгляд. Ее задумчивые глаза просто притянули, отражая в глубине дрожащий свет. Словно в глубине плескался небольшой океан размером со Вселенную. Я просто замер… А потом выпрямился, не разрывая зрительный контакт, и прижал ее к себе, одновременно целуя. Просто потому, что почувствовал, что мне это необходимо. Просто поцелуй. Мягкие губы слегка приоткрылись в удивлении, чем я не преминул воспользоваться. Это было неправильно, я знал, что она принадлежит другому, но не мог ничего с собой поделать, это было наваждение. Я почти чувствовал, как взволнованно забилось ее сердце, быстро-быстро, словно вспугнутая пташка, но все же не прерывал поцелуй, даже глаза не закрыл. А потом она сдалась, и я крепче обнял девушку, целуя уже по-настоящему, требовательно, властно и одновременно умоляюще, нетерпеливо и в ту же секунду торопливо. Я знал, что никому нельзя это видеть, что потом мы навряд сможем даже посмотреть друг другу в глаза. В голову словно кровь ударила, а я все не мог остановиться. Я не хотел отпускать теплое тело, не хотел отстраняться, хотя мне казалось, что невозможно продолжать. Ками, девочка, что же ты со мной сделала, что заставила так жадно прижимать тебя к своему телу? Но в коридоре расстались чьи-то шаги, и мы, вспугнутые этим неожиданным прохожим, отскочили друг от друга. Вернее, я отскочил, а ты просто отстранилась, испуганно глядя на закрытую дверь, а потом виновато переведя взгляд на меня. Я лишь ответил такой же виноватой улыбкой, вновь садясь за книгу. А ты поднялась со стола, поправила одежду и, извинившись, вышла из библиотеки. Но я в ту ночь так и не смог сосредоточиться на читаемом: перед глазами вновь и вновь мелькали отрывки: удивленный взгляд, ответно раскрывшиеся губы, тонкие пальцы, сжавшие кофту на плече, тихий выдох, тепло чужого тела… На следующий вечер ты вновь пришла, и я вновь не удержался, и набросился на тебя, лихорадочно целуя, куда попал: в губы, щеки, глаза, нос, лоб… А ты все так же не сопротивлялась. И при этом я четко знал, что это мое желание, а не навязанное тобой. Когда я спросил, почему ты позволила мне тебя поцеловать, ты сказала:
- Самое ценное, что я могу тебе отдать на память – мой поцелуй, хотя он не будет символом заключения контракта. Пусть у тебя останется память…
А сейчас, лежа на кровати, я вновь вспоминал девушку, которую целовал в библиотеке, задыхаясь от отчаяния и слез, душивших меня. Хотя она и отвечала, но она была чужой. Настолько, насколько чужой могла бы быть чужая девушка. А теперь… теперь она ушла, куда – неизвестно, и я знал, что даже Хино не сможет ее найти, пока она сама этого не захочет, как бы Сестра не старалась. Когда придет время, она сама придет. Но почему она ушла? Почему?! Я не выдержал и, уткнувшись лицом в подушку, разрыдался, словно девчонка. Когда больно, это лучшее лекарство… Я два дня назад пришел к ней в Ковчег, где она рассказала мне о стигматах. И я испугался, когда она начала говорить о тьме, накрывшей Ершалаим. Я понял, о каком отрывке она говорит, хотя такую интерпретацию слышал впервые. А потом она спросила, что я знаю о стигматах. Я ответил, что они считаются метками Господа. И она спросила о последней метке, знаю ли я ее. Я же промолчал. И она ответила сама.
- Последняя метка – след от копья, проткнувшего сердце. Последняя означает смерть…
@музыка: Стигмата - Трафареты
@настроение: ок)
@темы: Хаос вещает, Анимешник со стажем, епт, типа творчество
-
-
20.04.2010 в 01:21