смерть танцует на кончиках пальцев
Почеркушки
1.
Немного сложно быть своим среди наемников, всех из себя головорезов и просто брутальных мужиков, если ты весь такой из себя эльф, которого и ветром снесет и в полете плевком перешибить может. Но это мелочи. Гораздо труднее когда ты ни разу не эльф, тем более не светлый, и не дай боги не целитель, а вполне себе некромант, ну и немного маг жизни, а за все вышеперечисленное, кроме некроманта, тебя принимают регулярно. И волосы как снега значит белые, и глаза мол редкой синевы, и кожа вся такая золотистая и ухи как острые лопухи. В смысле вытянутые и заостренные эти уши, немного, вот самую малость, больше чем у обычных людей. А этого уже хватает чтобы ты рраз - и эльф. И даже то что во рту клыки и мясо первое из блюд никого в обратном не переубеждает, к маме-эльфийке, непременно прекрасной и светлой, просто добавляется папа-дроу.
Энтар понятия не имел, кто его гипотетический отец, мать - чистокровная человечка, сама не была в курсе от которого из ухажеров нагуляла его. Ей это впрочем не мешало и дальше вести полную удовольствий жизнь, пока ее не оборвал чей-то нож.
Но возвращаясь к суровым будням обыкновенного мага-наемника в отряде таких же наемников: поинтересоваться где его лук пытался каждый, каждый из новичков, случайных попутчиков и просто... в общем упоминание эльфов уже начинало стойкую аллергию вызывать. И это при том что сам он ни разу не видел ни одного эльфа!
2.
Они называли его "Пантеон" за способность призывать духов, поначалу пытались надавить, подчинить и как-то изучить, но быстро усвоили, что каких либо ограничений... будь то призыва или морали - у него нет. Смирились. Стали изображать почтение и уважение, некоторые действительно и почитали и уважали, приносить дары и просить, просить...
Она обнимала его за плечи, его слепая Фемида и шептала: "Еще немного, осталось совсем чуть-чуть". Он знал это и так. но ему нравился ее голос.
И когда ему принесли в оплату очередной прихоти редкие парные артефакты с удивительными золотистыми камнями он понял - вот оно.
Теперь его Фемида обретет свои глаза.
А зрячее правосудие это...
Фатум.
Дух с золотыми глазами заразительно. торжествующе смеялся уложив голову ему на плечо.
3.
Богами не рождаются.
Эри не знает как стал богом. Эри и магом-то не был... почти. Так хлипкий огонек дара как пламя свечи на ветру - того и гляди погаснет как не было его.
Змеи из золы и пепла черным туманом вьются вокруг кистей рук.
У него внутри вечная катастрофа, детские обиды и тьма без звездного космоса. Холодная и пустая. Одиночество, одиночество, одиночество.
Осколки цветного стекла счастливых воспоминаний таких хрупких и безмерно острых.
Не смотри. Порежешься.
Как становяться богом?
Как перестать
им
быть.
Эри смотрит на змей обвивающих кисти его рук. У него в груди теплится дыра.
И у этой дыры только одно желание
тишины
в его груди живет вечность
похрустывает иногда костями веков, цветет новыми вселенными хвастаясь тем какие они яркие и цветные, взрывает от скуки звезды, глотает чернильно-черную бесконечность, думая что кофе.
шлейф звездной пыли выглядит россыпью дешевого золотистого серпантина и картонных конфети
из завалявшегося в кармане мусора и фантиков выходят новые миры, только вот на солнцах опять пятна
не планета а промороженная глыба льда
вечность бьется о ребра пытаясь то ли выбраться то ли просто бабочку поймать - опять залетела и снова не о любви
1.
Немного сложно быть своим среди наемников, всех из себя головорезов и просто брутальных мужиков, если ты весь такой из себя эльф, которого и ветром снесет и в полете плевком перешибить может. Но это мелочи. Гораздо труднее когда ты ни разу не эльф, тем более не светлый, и не дай боги не целитель, а вполне себе некромант, ну и немного маг жизни, а за все вышеперечисленное, кроме некроманта, тебя принимают регулярно. И волосы как снега значит белые, и глаза мол редкой синевы, и кожа вся такая золотистая и ухи как острые лопухи. В смысле вытянутые и заостренные эти уши, немного, вот самую малость, больше чем у обычных людей. А этого уже хватает чтобы ты рраз - и эльф. И даже то что во рту клыки и мясо первое из блюд никого в обратном не переубеждает, к маме-эльфийке, непременно прекрасной и светлой, просто добавляется папа-дроу.
Энтар понятия не имел, кто его гипотетический отец, мать - чистокровная человечка, сама не была в курсе от которого из ухажеров нагуляла его. Ей это впрочем не мешало и дальше вести полную удовольствий жизнь, пока ее не оборвал чей-то нож.
Но возвращаясь к суровым будням обыкновенного мага-наемника в отряде таких же наемников: поинтересоваться где его лук пытался каждый, каждый из новичков, случайных попутчиков и просто... в общем упоминание эльфов уже начинало стойкую аллергию вызывать. И это при том что сам он ни разу не видел ни одного эльфа!
2.
Они называли его "Пантеон" за способность призывать духов, поначалу пытались надавить, подчинить и как-то изучить, но быстро усвоили, что каких либо ограничений... будь то призыва или морали - у него нет. Смирились. Стали изображать почтение и уважение, некоторые действительно и почитали и уважали, приносить дары и просить, просить...
Она обнимала его за плечи, его слепая Фемида и шептала: "Еще немного, осталось совсем чуть-чуть". Он знал это и так. но ему нравился ее голос.
И когда ему принесли в оплату очередной прихоти редкие парные артефакты с удивительными золотистыми камнями он понял - вот оно.
Теперь его Фемида обретет свои глаза.
А зрячее правосудие это...
Фатум.
Дух с золотыми глазами заразительно. торжествующе смеялся уложив голову ему на плечо.
3.
Богами не рождаются.
Эри не знает как стал богом. Эри и магом-то не был... почти. Так хлипкий огонек дара как пламя свечи на ветру - того и гляди погаснет как не было его.
Змеи из золы и пепла черным туманом вьются вокруг кистей рук.
У него внутри вечная катастрофа, детские обиды и тьма без звездного космоса. Холодная и пустая. Одиночество, одиночество, одиночество.
Осколки цветного стекла счастливых воспоминаний таких хрупких и безмерно острых.
Не смотри. Порежешься.
Как становяться богом?
Как перестать
им
быть.
Эри смотрит на змей обвивающих кисти его рук. У него в груди теплится дыра.
И у этой дыры только одно желание
тишины
в его груди живет вечность
похрустывает иногда костями веков, цветет новыми вселенными хвастаясь тем какие они яркие и цветные, взрывает от скуки звезды, глотает чернильно-черную бесконечность, думая что кофе.
шлейф звездной пыли выглядит россыпью дешевого золотистого серпантина и картонных конфети
из завалявшегося в кармане мусора и фантиков выходят новые миры, только вот на солнцах опять пятна
не планета а промороженная глыба льда
вечность бьется о ребра пытаясь то ли выбраться то ли просто бабочку поймать - опять залетела и снова не о любви