смерть танцует на кончиках пальцев
Всё, что у них есть
с пейрингом: Kylux, рейтингом: G, жанрами: Soulmate-AU, slice of life
драббл, 364 словаЭта взаимная ненависть написана на их коже. Черное, несмываемое, невыжигаемое клеймо принадлежности, уродливыми паучьими лапками оплетающее запястье, отравой разливающееся по венам, протягивающее свои щупальца к самому сердцу.
Проклятая предопределенность, терновыми шипами вросшая в тело так, что нет и шанса от нее избавиться.
Кайло заполнен этой ненавистью до дна, она затопляет его невыносимой горечью, вытекает из груди и разливается вокруг. Если бы мог, он стер бы метку со своей руки любым способом. Снял бы кожу — только б помогло. Но от этих проклятых букв не избавиться, даже потеря всех конечностей, говорят, не поможет. Даже убийство так называемой половинки не станет спасением. Иначе Хакс был бы уже мертв.
Хакс. О да, эта рыжая тварь с именем магистра Рен на руке, которое он прячет под тонкой кожей перчаток, тогда как сам Кайло свою метку скрывает длинными рукавами. Если бы взгляды могли убивать, то мертв был бы сам Рен — его ненависть на диво взаимна.
Ни один из них ни за что не признает другого, ни один не смирится с тем, что та тварь напротив — часть собственной души. Неотъемлемая, необходимая часть.
Эта проклятая связь причиняет боль им обоим, выворачивает наизнанку и разрушает изнутри. Но ни один не готов расстаться со своей неприязнью, тем отвращением, что они испытывают друг к другу, и прекратить эти обоюдные мучения. Ведь пойти навстречу — значит, проиграть, а в этой «игре» проигрыш равен смерти. И чем дальше они друг от друга, тем отчетливей чувствуется присутствие невидимых лезвий, скользящих по коже, тем нестерпимее жжет метку с именем, словно бы та пытается вырваться из плена плоти. Выпустить тысячи крохотных лапок, разрывая мышцы и кожу, пока её носителя будет корчить от боли, торжественно прошествовать туда, где бьется сердце, и вгрызться уже в него. Эта связь — удавка на шее, что с каждым вздохом затягивается все туже. Но спасительного забытья не будет. Единственный способ ослабить боль — быть неподалеку, и командный мостик подходит для этого как нельзя лучше. Ни Кайло, ни Хакс не сделают шаг навстречу. Ни один не согласится уступить.
Смерть одного могла бы стать спасением для обоих, но…
«Выигрыш» таким способом не приносит удовольствия, а значит, не имеет цены.
Эта ненависть пожирает их обоих. Но они готовы быть сожранными. Кроме этой безграничной, всепоглощающей, отравленной болью ненависти у них больше ничего нет.
Я пришел за тобой
Жанр: джен, ангст, рейтинг: G
драббл, 231 словоРену, сколько он себя помнит, с пугающим постоянством снится один и тот же сон. Темные пустынные коридоры, освещенные тусклым тревожным красным светом. Неестественная тишина, такая мертвая, что возникает ощущение, будто бы он совсем один. Но это не так. Он знает, что есть кто-то еще. Гнетущее чувство ускользающего сквозь пальцы времени и чудовищной спешки. Он ощущает неестественный холод, змеями подбирающийся к ногам, боль по всему телу и обреченность, но упрямо продолжает куда-то идти, бежать, почти падая, по этим бесконечным коридорам. На стене, о которую он опирается рукой, остается смазанный отпечаток ладони. Зловеще мерцающие красные огоньки ламп начинают гаснуть один за другим, а воздуха перестает хватать. Появляется тот самый стылый могильный холод, от которого он стремился убежать, и сердце Рена тревожно замирает в груди. Слышатся шорох и слишком громкий раздражающе четкий звук шагов. По стенам разбегается изморозь, а дыхание вырывается изо рта облачком пара.
Прежде чем на Кайло обрушивается окончательная темнота, он слышит голос: «Я пришел за тобой…»
И просыпается.
Он никогда не успевает добраться до двери и всегда просыпается, когда появляется тот, второй. Голос кажется Кайло смутно знакомым.
Спустя пару лет и, казалось бы, целую жизнь, пытаясь добраться до спасительного челнока и улететь с базы, умирающей вместе с древним ситхом — его учителем, — Рен падает в такие знакомые и надежные руки. Он испытывает облегчение, слыша до боли знакомое: «Я пришел за тобой…» Холод пробирается к Рену под ребра, и счастливая улыбка застывает на его лице.
Подвох
Жанр: слэш, флафф, юмор; рейтинг: PG-13
пейринг присутствует
драббл, 506 словХаксу казалось, что Рен над ним изощренно издевается. И где только научился? Лучше бы продолжал, как раньше, то громить что-то, то третировать персонал. Как оказалось, тогда нервы Хакса страдали меньше. Но Рен думать об удобстве генерала, конечно же, и не собирался.
На рабочем столе Хакса продолжал появляться крепкий каф в термокружке, а изредка и виски в идеально запечатанной бутылке, что, впрочем, не мешало проверять тот на наличие яда. Яд не обнаруживался ни в жидкости, ни на бутылке. Потом на все том же столе начали появляться цветы. Ближайшая планета с пригодным для растительности такого вида климатом была у криффа на рогах, но цветы тем не менее с завидной регулярностью продолжали радовать Хакса своим наличием. И они тоже не были ядовитыми, не имели никаких психотропных эффектов и не выделяли веществ, могущих хоть как-то негативно повлиять на здоровье.
Хакс был в недоумении.
А потом появился он — плед.
Хакс умудрился всего на десяток минут задремать над отчетами, а проснувшись, обнаружил, что был безжалостно атакован неизвестным — доказать причастность Рена не удалось — и тщательно замотан в теплый клетчатый плед приятных глазу осенних тонов, с пушистой бахромой по краям. От пледа Хакс попытался избавиться, но не тут-то было. Он возникал снова и снова, уверенно отвоевывая себе место в жизненном пространстве генерала. И в конце концов с его присутствием пришлось смириться.
Потом появились булочки.
Хакс был ими буквально оккупирован — они подстерегали его чуть ли не везде, начиная от офицерской столовой, где их предлагали исключительно ему, и заканчивая личной каютой. Яда в них ожидаемо не обнаружилось. Только различные ягодные — кажется, вполне натуральные — наполнители. Иногда попадались и мясные.
Генерал недоумевал и подозревал некое искусное издевательство. Но булочки ел — те были слишком аппетитными, чтобы отказываться.
Потом на своей кровати Хакс нашел котенка, попавшего туда, понятное дело, неизвестно как. Котенок оказался кошечкой и был невозможно рыжим — рыжее даже, чем сам генерал. К кошке прилагались корзинка, лоток, бантик, чесалка и упаковка с кормом. Ничего страшнее перспективы быть поцарапанным Хаксу не грозило.
Следующим в свой постели Хакс обнаружил магистра и счел, что это закономерно. Рен, безусловно, был весьма опасен и абсолютно точно ядовит, но секс с ним эти качества более чем компенсировал. Одного генерал не мог понять — как, засыпая на разных сторонах кровати, на максимальном друг от друга расстоянии, просыпаться они умудрялись все равно в обнимку. Неловко получалось.
Хакс полагал, что где-то вот на этом моменте он и должен был узнать, в чем же подвох. Однако со дня обнаружения в кровати Рена количество вещей с непонятным подтекстом и целью только увеличилось. Количество магистра в личном пространстве, впрочем, тоже.
И однажды генерал сам не заметил, как начал за этого идиота волноваться. Осознание, в чем же на самом деле крылся подвох, пришло, когда Хакс сидел в лазарете, удерживая ладонь Кайло в своей и ожидая, пока тот наконец очнется.
— Может, все-таки признаешься вслух, что я тебе небезразличен? — поинтересовался Кайло, не открывая глаз, чем сумел перепугать генерала. Хакс зашипел, ну точно его рыжая кошка, стиснул ладонь магистра сильнее и заявил:
— Не дождешься.
В том, что подвох оказался в общем-то приятным, Хакс никогда не собирался признаваться. Вслух так точно. Хотя, может быть, шепотом и наедине…
Не сдаваться
СТИХ. и на этом все
драббл, 103 слова
Кровь кипит и стекает огнем по венам,
Страсть хмельней, тяжелей дурмана.
Страх на дне, старый и неизменный
Притупился,
стали рубцами раны.
На губах пузырится больная верность,
Эта партия нами не будет пройдена.
Я прошу, я приказываю — будь тем первым,
Кто забудет проклятое слово "долг" и…
И уйдет, спасаясь,
добив проигравшего.
Пусть история эта здесь и закончится!..
...Мне так холодно, даже немного страшно, но
Снег окрашенный кровью — это путь павшего.
Закрывая глаза,
нужно просто сдаться и...
...Получить по лицу. Рен, какого хрена вы
Развели тут истерику, как нежная барышня,
Словно шансы для вас все давно потеряны,
Словно хочется мне
вас тут так оставить, а?
Lost in the Darkness
Жанр: джен, slice of life; рейтинг: G
драббл, 395 слов Бен Соло — любимец Тьмы. Она поет ему колыбельные, рассказывает сказки, когда родителям не до него, а это случается все чаще и чаще. Тьма играет с ним неясными тенями, устраивает настоящие представления. Она называет его Кайло Реном, называет своим рыцарем, она ласкова, она обещает найти ему друзей. Настоящих, верных, преданных, таких, которые пойдут за ним куда угодно. Она вытирает горькие слезы одиночества, шепчет, что все еще будет по-другому, надо только чуть-чуть потерпеть. Тьма пронизывает всю галактику, и Бен может рассматривать далекие миры, наполненные причудливой жизнью.
Бен не любит приездов дяди Люка, маминого брата, вокруг того всегда словно зона отчуждения, и тени его не любят тоже, а это показатель. Дядя Люк говорит странные, подчас страшные вещи: надо отказаться от семьи, от друзей, от любых привязанностей, от эмоций, от себя… и от Темной Стороны Силы.
И мама, его добрая, но такая занятая мама вторит дяде Люку — Бен должен уехать, ради его же блага. Отец молча соглашается с ними, отводя глаза.
Бен не знает, что еще за Темная Сторона — его Тьма совсем другая, и она тоже не понимает — зачем бросать тех, кто тебе нравится, но родители стоят на своем и менять решение не собираются. В груди Бена разливается горечь и обида. Почему они отказываются от него? Что он сделал не так? Злые слезы щиплют глаза. Предатели. Предатели! Раз они так хотят от него избавиться, хотят, чтобы он исчез, то он так и сделает!
Оставшись один, Бен позволяет себе разреветься, выплеснуть из себя всю ту боль, что причинили ему слова близких. Он не хочет оставаться один. Не снова! Он не собирается отказываться от Тьмы, которая тогда, когда родителей в очередной раз не было, прогнала одиночество и страх. Он ни за что с ней на расстанется. Тьма ласково обнимает его сознание и утешающе шепчет, что Рен, ты ведь будешь моим Реном, только моим.
Тьма показывает Бену рыжеватый, пронизанный белыми всполохами яркий огонек, и обещает, что они встретятся, что Кайло этот огонек понравится. Бен перестает чувствовать себя лишним в собственной семье. Ведь если они так легко отказываются — значит, они не его семья. Он со спокойным сердцем ложится спать, пренебрегая привычным пожеланием хорошего сна родителям.
Утром глаза открывает Кайло Рен, будущий магистр рыцарей Рен, и у него нет никакого желания лететь куда-то на задворки галактики ради того, чтобы попытаться стать джедаем. У него совсем иная цель. Ласковые объятья Тьмы защищают его от чужих взглядов, от сомнений, от чувства потери.
Бена Соло больше нет.
Палитра
жанр: романтика, slice of life, слэш; рейтинг: PG
пейринг: угадывается
драббл, 817 словЧерное.
На Рене всегда слишком много черных вещей, словно он стремится подчеркнуть свою принадлежность к Темной Стороне Силы. Глупо. В нем столько этой бархатистой ненавязчивой чернильно-черной тьмы, что, даже если ее не видят, то мягкое будоражащее прикосновение, опасно проходящее морозом по коже дыхание — ощущают.
Черный — цвет Рена, а еще — цвет ночи, под чьим звездным покрывалом магистр приходит в каюту генерала. Ночь, как известно, время страсти.
Страсти, но не любви.
Синее.
Небо, море… космос. Бездна и Вечность — это тоже синий. Мягкие мелкие ягодки, на которые только надави — брызнет вязкий бордово-фиолетовый сок. Маленькие колючие на вид цветочки на какой-то отдаленной планетке, так красиво смотрящиеся в крохотной вазе на строгом столе, где все лежит в строгом порядке и чуть ли не по линеечке. А еще синий — это работа, бесконечные бессонные часы, просиженные над отчетами. И цвет геля для душа, что приятно пахнет озоном и льдами, когда растираешь его между пальцев. Для Рена затащить несопротивляющегося Хакса в душ — легкая задачка.
Синий — это тихий, приятный уютный вечер с легким привкусом травяного чая и ласковыми поцелуями.
Фиолетовое.
Цвет синяков, что оставляют пальцы Хакса на бедрах магистра. Рен и не думает пользоваться Силой, чтобы убрать их. Фиолетовый — цвет роскоши. Роскоши иметь время побыть друг с другом. Цвет ирреальной мечты, легким флером витающей в воздухе. А еще сумасшедших кошмаров, когда не разберешь, фантазия так разыгралась или предвидение.
Фиолетовый — цвет холодной угрозы, что висит где-то на горизонте, почти незаметная, но все же отчетливая.
Фиолетовый приходит в свете заката, и Рен не упускает возможности посмотреть несколько закатов с генералом вдвоем: когда еще такая возможность представится?
Зеленое.
Природа всегда пестрит многообразием растительности всевозможных оттенков зеленого и не только. Говорят, что зеленый успокаивает, а растения так вообще намного лучше домашних животных… хотя, пожалуй, дарить Хаксу на редкость колючий кактус было излишним. Но реакция генерала была бесценна.
Зеленый — это цвет болезни. Рен тяжело дышит, подхваченная на болотах лихорадка душит его, попутно то прожаривая чуть ли не до хрустящей корочки, то замораживая. На щеках горит лихорадочный румянец, но Хакс, уверенно сжимающий холодную ладонь своими руками, говорит, что лекарство вот-вот подействует и Кайло станет лучше. Рен верит ему.
А еще зеленый — это цвет глаз Хакса, когда тому очень хорошо. И это завораживает.
Голубое.
Цвет лайтсейбера, когда-то принадлежавшего Энакину Скайуокеру — голубой. Цвет надежды. Сухой, горчащий на языке своей недостижимостью. Но это еще и цвет легкости, когда можно забыть все тревоги и просто раствориться в безоблачном небе, представляя, что летишь. Рен не может позволять себе расслабляться, быть слабым. Но иногда так хочется.
Голубой для магистра под негласным запретом, но, конечно же, это ни в коей мере не касается Хакса и всех его идей. Даже постыдных. Даже сумасшедших. Особенно их.
Серое.
Ожидание всегда серое, скучное, пыльное. И бесит. Жутко бесит, давит на плечи тяжелым грузом, звенит внутри напряжением. Но еще это монолитная каменная глыба чужого спокойствия.
Серый просто есть, и его надо пережить.
Оранжевое.
Рыжий — это, несомненно, Хакс. Его яркая шевелюра вспыхивает на солнце всеми оттенками теплой озорной осени. Огонь, искусно прячущийся в душе генерала, переливается сотнями оттенков оранжевого. Цвет меда и карамели, тепла солнечного дня и янтарных бликов древесной смолы на отломанной веточке.
Оранжевый — это цвет шкодливой кошки по кличке Милли, что скрашивает Хаксу одинокие вечера, когда магистра носит где-то по поручениям Сноука. А еще оранжевый — это скрытая радость встречи. Цвет веселья и совсем чуть-чуть — доступности.
Желтое.
Нервное ожидание, нетерпение окрашивается болезненно-желтым. Рену всегда мало, и он предпочитает не дожидаться когда синяки на его теле приобретут желтоватый оттенок — Хакс всегда обновляет их раньше. Желтый — это цвет мелких пушистых цветов, которые с каменным лицом однажды просто отдает ему генерал, и Рен не уверен, что хочет знать, как именно тот их достал.
Желтый — цвет позитива, смеха, яркими брызгами разлетающегося в уютной тишине каюты.
И цвет золота глаз ситхов, конечно же, тоже.
Красное.
Страсть имеет насыщенно-алый оттенок. Говорят, что любовь тоже красного цвета. Но Рен в это не верит. Не у них с Хаксом, ведь он не любит его. И никогда не полюбит. В генерале слишком много льда и холода. Все, что Кайло так ненавидит. Красный — очень горячий цвет. Цвет светового меча с треснувшим синтетическим кристаллом. Энергия, пронизывающая своими нитями все тело Рена, ярко-алая. Почти как кровь. Артериально-красный цвет крови ассоциируется с болью и со Старкиллером. А еще с гневом.
Когда Хакс слишком сильно прикусывает губу Рена, кровь красит их губы, и обоим это нравится почти до безумия.
Красный — цвет выбора. Каким бы он ни был.
Белое.
Снег на поверхности новой Звезды Смерти белый-белый. Невинный. Холодный и мертвый. Кайло, лежа в снегу, думает, что белый — цвет смерти. А еще Света, которого больше в нем нет. Безмятежно-белая чистота и пустота — вот все, что несет в себе Свет. Но так ли это? Белый — цвет медблока, лекарств, платформы жизнеобеспечения… и простыней в каюте генерала.
Белый — цвет конца, но и цвет нового начала тоже. Белый — цвет парадного одеяния Императора Хакса, и он, несомненно, ему идет. Рен прикрывает глаза, в которых еще бушуют золотые искры, и отступает в тень трона.
Совсем скоро ночь вступит в свои права, и придет время для черного.
Призрак
Жанр: джен, драма, ангст; рейтинг: PG-13
Бетила: Лаура Рейн
драббл, 436 слов Красное.
Алое, глубокого цвета венозной крови, марево боли. Она подкралась не спеша: покалыванием в кончиках пальцев, ломотой в костях, привкусом крови на языке, а потом накрыла, закрутила и завертела, тысячей лезвий впиваясь в тело, вонзая шипы под кожу, вытягивая нервы наружу.
Желтое.
Гнилостным ядом вдоль костей, обнимая позвоночник, боль сплетается со слабостью, подбирается медленно, почти осторожно, чтобы с притворной нежностью снять кожу. Обхватывает колкими лапками лицо, облизывает пустые глазницы, оседает хрипом на губах.
Фиолетовое.
Боль скребется внутри черепа, тянется усиками из ушей, рассыпается стеклом во рту, сжигает голосовые связки и выдирает язык с зубами. Крика не слышно.
Зеленое.
Болотная зеленая боль селится где-то в районе живота и прогрызает дыру там насквозь. Неторопливо. Дюйм за дюймом. Густой кислотной дымкой оседает на внутренностях, стекает склизким ядом.
Черное.
Черная холодная боль выползает из груди, трогает холодными пальцами, сжимает горло и душит, душит, инеем прорастает в легких. Она почти успокаивает приходящей следом пустотой. Она — почти конец.
Но конец — не для него.
Белое.
Слепяще яркая вспышка. Вырвавшееся наружу пламя обрушивается обратно, сжигая все на своем пути. Белое затопляет все, становясь вновь красным, и боль исчезает.
На ее место приходит пустота.
И она тоже сплошь белая.
Вечность сжимается в секунду, а секунда растягивается на вечность. Это ли смерть?
Но смерти нет.
Есть пустота.
Залитое белым пространство без верха и низа, в котором отсутствует понятие «время» или «материя».
Рен стоит посреди этого ничто, потерянно озираясь. Он не знает где он, но точно уверен в одном. В своей смерти.
И… не только в своей.
Тишина обрушивается, звеня на одной фальшивой ноте.
Тишина подкрадывается со спины, перебирая кошачьими лапками, трогает ими натянутые нервы.
ТИ-ШИ-НА.
Страшная.
Жуткая.
Вокруг только она, и звука сердца не существует.
Ничего не бьется в груди.
Рен опускает глаза. Его руки заляпаны кровью по самые локти, и дыра в груди в том месте, где должно было быть сердце.
Магистра не держат ноги, и он падает, оставаясь лежать на белом-белом пространстве, и воет. Кричит, срывая связки и не слыша своего голоса, плачет навзрыд.
Тишина смотрит на него стальными глазами Хакса.
Мертвыми глазами Хакса.
Хакса, за которым он не может последовать.
Он хотел бы слиться с ничто, стать единым с бесконечным потоком…
Но не может.
Боль в тысячу раз сильнее, чем любая испытанная им, накатывает от осознания.
Вместе — никогда не наступит. Этот путь закрыт для Рена.
Дыра в груди пульсирует и сочится кровью, но эта боль так ничтожна…
Тишина заползает внутрь и сворачивается там клубочком.
Пустота белого снова сотрясается тихими рыданиями.
Кайло Рен мертв. Но он не может уйти дальше, последовать за тем, кому отдал свое сердце.
Призракам Силы не нужны сердца.
Кайло ненавидит Силу.
И свое существование.
Тишина смотрит на него глазами Хакса.
Ну вот, драбблы из низкорейтинга притащила. Завтра притащу остальной низкорейтинг, а потом уже все остальное. УФ.
с пейрингом: Kylux, рейтингом: G, жанрами: Soulmate-AU, slice of life
драббл, 364 словаЭта взаимная ненависть написана на их коже. Черное, несмываемое, невыжигаемое клеймо принадлежности, уродливыми паучьими лапками оплетающее запястье, отравой разливающееся по венам, протягивающее свои щупальца к самому сердцу.
Проклятая предопределенность, терновыми шипами вросшая в тело так, что нет и шанса от нее избавиться.
Кайло заполнен этой ненавистью до дна, она затопляет его невыносимой горечью, вытекает из груди и разливается вокруг. Если бы мог, он стер бы метку со своей руки любым способом. Снял бы кожу — только б помогло. Но от этих проклятых букв не избавиться, даже потеря всех конечностей, говорят, не поможет. Даже убийство так называемой половинки не станет спасением. Иначе Хакс был бы уже мертв.
Хакс. О да, эта рыжая тварь с именем магистра Рен на руке, которое он прячет под тонкой кожей перчаток, тогда как сам Кайло свою метку скрывает длинными рукавами. Если бы взгляды могли убивать, то мертв был бы сам Рен — его ненависть на диво взаимна.
Ни один из них ни за что не признает другого, ни один не смирится с тем, что та тварь напротив — часть собственной души. Неотъемлемая, необходимая часть.
Эта проклятая связь причиняет боль им обоим, выворачивает наизнанку и разрушает изнутри. Но ни один не готов расстаться со своей неприязнью, тем отвращением, что они испытывают друг к другу, и прекратить эти обоюдные мучения. Ведь пойти навстречу — значит, проиграть, а в этой «игре» проигрыш равен смерти. И чем дальше они друг от друга, тем отчетливей чувствуется присутствие невидимых лезвий, скользящих по коже, тем нестерпимее жжет метку с именем, словно бы та пытается вырваться из плена плоти. Выпустить тысячи крохотных лапок, разрывая мышцы и кожу, пока её носителя будет корчить от боли, торжественно прошествовать туда, где бьется сердце, и вгрызться уже в него. Эта связь — удавка на шее, что с каждым вздохом затягивается все туже. Но спасительного забытья не будет. Единственный способ ослабить боль — быть неподалеку, и командный мостик подходит для этого как нельзя лучше. Ни Кайло, ни Хакс не сделают шаг навстречу. Ни один не согласится уступить.
Смерть одного могла бы стать спасением для обоих, но…
«Выигрыш» таким способом не приносит удовольствия, а значит, не имеет цены.
Эта ненависть пожирает их обоих. Но они готовы быть сожранными. Кроме этой безграничной, всепоглощающей, отравленной болью ненависти у них больше ничего нет.
Я пришел за тобой
Жанр: джен, ангст, рейтинг: G
драббл, 231 словоРену, сколько он себя помнит, с пугающим постоянством снится один и тот же сон. Темные пустынные коридоры, освещенные тусклым тревожным красным светом. Неестественная тишина, такая мертвая, что возникает ощущение, будто бы он совсем один. Но это не так. Он знает, что есть кто-то еще. Гнетущее чувство ускользающего сквозь пальцы времени и чудовищной спешки. Он ощущает неестественный холод, змеями подбирающийся к ногам, боль по всему телу и обреченность, но упрямо продолжает куда-то идти, бежать, почти падая, по этим бесконечным коридорам. На стене, о которую он опирается рукой, остается смазанный отпечаток ладони. Зловеще мерцающие красные огоньки ламп начинают гаснуть один за другим, а воздуха перестает хватать. Появляется тот самый стылый могильный холод, от которого он стремился убежать, и сердце Рена тревожно замирает в груди. Слышатся шорох и слишком громкий раздражающе четкий звук шагов. По стенам разбегается изморозь, а дыхание вырывается изо рта облачком пара.
Прежде чем на Кайло обрушивается окончательная темнота, он слышит голос: «Я пришел за тобой…»
И просыпается.
Он никогда не успевает добраться до двери и всегда просыпается, когда появляется тот, второй. Голос кажется Кайло смутно знакомым.
Спустя пару лет и, казалось бы, целую жизнь, пытаясь добраться до спасительного челнока и улететь с базы, умирающей вместе с древним ситхом — его учителем, — Рен падает в такие знакомые и надежные руки. Он испытывает облегчение, слыша до боли знакомое: «Я пришел за тобой…» Холод пробирается к Рену под ребра, и счастливая улыбка застывает на его лице.
Подвох
Жанр: слэш, флафф, юмор; рейтинг: PG-13
пейринг присутствует
драббл, 506 словХаксу казалось, что Рен над ним изощренно издевается. И где только научился? Лучше бы продолжал, как раньше, то громить что-то, то третировать персонал. Как оказалось, тогда нервы Хакса страдали меньше. Но Рен думать об удобстве генерала, конечно же, и не собирался.
На рабочем столе Хакса продолжал появляться крепкий каф в термокружке, а изредка и виски в идеально запечатанной бутылке, что, впрочем, не мешало проверять тот на наличие яда. Яд не обнаруживался ни в жидкости, ни на бутылке. Потом на все том же столе начали появляться цветы. Ближайшая планета с пригодным для растительности такого вида климатом была у криффа на рогах, но цветы тем не менее с завидной регулярностью продолжали радовать Хакса своим наличием. И они тоже не были ядовитыми, не имели никаких психотропных эффектов и не выделяли веществ, могущих хоть как-то негативно повлиять на здоровье.
Хакс был в недоумении.
А потом появился он — плед.
Хакс умудрился всего на десяток минут задремать над отчетами, а проснувшись, обнаружил, что был безжалостно атакован неизвестным — доказать причастность Рена не удалось — и тщательно замотан в теплый клетчатый плед приятных глазу осенних тонов, с пушистой бахромой по краям. От пледа Хакс попытался избавиться, но не тут-то было. Он возникал снова и снова, уверенно отвоевывая себе место в жизненном пространстве генерала. И в конце концов с его присутствием пришлось смириться.
Потом появились булочки.
Хакс был ими буквально оккупирован — они подстерегали его чуть ли не везде, начиная от офицерской столовой, где их предлагали исключительно ему, и заканчивая личной каютой. Яда в них ожидаемо не обнаружилось. Только различные ягодные — кажется, вполне натуральные — наполнители. Иногда попадались и мясные.
Генерал недоумевал и подозревал некое искусное издевательство. Но булочки ел — те были слишком аппетитными, чтобы отказываться.
Потом на своей кровати Хакс нашел котенка, попавшего туда, понятное дело, неизвестно как. Котенок оказался кошечкой и был невозможно рыжим — рыжее даже, чем сам генерал. К кошке прилагались корзинка, лоток, бантик, чесалка и упаковка с кормом. Ничего страшнее перспективы быть поцарапанным Хаксу не грозило.
Следующим в свой постели Хакс обнаружил магистра и счел, что это закономерно. Рен, безусловно, был весьма опасен и абсолютно точно ядовит, но секс с ним эти качества более чем компенсировал. Одного генерал не мог понять — как, засыпая на разных сторонах кровати, на максимальном друг от друга расстоянии, просыпаться они умудрялись все равно в обнимку. Неловко получалось.
Хакс полагал, что где-то вот на этом моменте он и должен был узнать, в чем же подвох. Однако со дня обнаружения в кровати Рена количество вещей с непонятным подтекстом и целью только увеличилось. Количество магистра в личном пространстве, впрочем, тоже.
И однажды генерал сам не заметил, как начал за этого идиота волноваться. Осознание, в чем же на самом деле крылся подвох, пришло, когда Хакс сидел в лазарете, удерживая ладонь Кайло в своей и ожидая, пока тот наконец очнется.
— Может, все-таки признаешься вслух, что я тебе небезразличен? — поинтересовался Кайло, не открывая глаз, чем сумел перепугать генерала. Хакс зашипел, ну точно его рыжая кошка, стиснул ладонь магистра сильнее и заявил:
— Не дождешься.
В том, что подвох оказался в общем-то приятным, Хакс никогда не собирался признаваться. Вслух так точно. Хотя, может быть, шепотом и наедине…
Не сдаваться
СТИХ. и на этом все
драббл, 103 слова
Кровь кипит и стекает огнем по венам,
Страсть хмельней, тяжелей дурмана.
Страх на дне, старый и неизменный
Притупился,
стали рубцами раны.
На губах пузырится больная верность,
Эта партия нами не будет пройдена.
Я прошу, я приказываю — будь тем первым,
Кто забудет проклятое слово "долг" и…
И уйдет, спасаясь,
добив проигравшего.
Пусть история эта здесь и закончится!..
...Мне так холодно, даже немного страшно, но
Снег окрашенный кровью — это путь павшего.
Закрывая глаза,
нужно просто сдаться и...
...Получить по лицу. Рен, какого хрена вы
Развели тут истерику, как нежная барышня,
Словно шансы для вас все давно потеряны,
Словно хочется мне
вас тут так оставить, а?
Lost in the Darkness
Жанр: джен, slice of life; рейтинг: G
драббл, 395 слов Бен Соло — любимец Тьмы. Она поет ему колыбельные, рассказывает сказки, когда родителям не до него, а это случается все чаще и чаще. Тьма играет с ним неясными тенями, устраивает настоящие представления. Она называет его Кайло Реном, называет своим рыцарем, она ласкова, она обещает найти ему друзей. Настоящих, верных, преданных, таких, которые пойдут за ним куда угодно. Она вытирает горькие слезы одиночества, шепчет, что все еще будет по-другому, надо только чуть-чуть потерпеть. Тьма пронизывает всю галактику, и Бен может рассматривать далекие миры, наполненные причудливой жизнью.
Бен не любит приездов дяди Люка, маминого брата, вокруг того всегда словно зона отчуждения, и тени его не любят тоже, а это показатель. Дядя Люк говорит странные, подчас страшные вещи: надо отказаться от семьи, от друзей, от любых привязанностей, от эмоций, от себя… и от Темной Стороны Силы.
И мама, его добрая, но такая занятая мама вторит дяде Люку — Бен должен уехать, ради его же блага. Отец молча соглашается с ними, отводя глаза.
Бен не знает, что еще за Темная Сторона — его Тьма совсем другая, и она тоже не понимает — зачем бросать тех, кто тебе нравится, но родители стоят на своем и менять решение не собираются. В груди Бена разливается горечь и обида. Почему они отказываются от него? Что он сделал не так? Злые слезы щиплют глаза. Предатели. Предатели! Раз они так хотят от него избавиться, хотят, чтобы он исчез, то он так и сделает!
Оставшись один, Бен позволяет себе разреветься, выплеснуть из себя всю ту боль, что причинили ему слова близких. Он не хочет оставаться один. Не снова! Он не собирается отказываться от Тьмы, которая тогда, когда родителей в очередной раз не было, прогнала одиночество и страх. Он ни за что с ней на расстанется. Тьма ласково обнимает его сознание и утешающе шепчет, что Рен, ты ведь будешь моим Реном, только моим.
Тьма показывает Бену рыжеватый, пронизанный белыми всполохами яркий огонек, и обещает, что они встретятся, что Кайло этот огонек понравится. Бен перестает чувствовать себя лишним в собственной семье. Ведь если они так легко отказываются — значит, они не его семья. Он со спокойным сердцем ложится спать, пренебрегая привычным пожеланием хорошего сна родителям.
Утром глаза открывает Кайло Рен, будущий магистр рыцарей Рен, и у него нет никакого желания лететь куда-то на задворки галактики ради того, чтобы попытаться стать джедаем. У него совсем иная цель. Ласковые объятья Тьмы защищают его от чужих взглядов, от сомнений, от чувства потери.
Бена Соло больше нет.
Палитра
жанр: романтика, slice of life, слэш; рейтинг: PG
пейринг: угадывается
драббл, 817 словЧерное.
На Рене всегда слишком много черных вещей, словно он стремится подчеркнуть свою принадлежность к Темной Стороне Силы. Глупо. В нем столько этой бархатистой ненавязчивой чернильно-черной тьмы, что, даже если ее не видят, то мягкое будоражащее прикосновение, опасно проходящее морозом по коже дыхание — ощущают.
Черный — цвет Рена, а еще — цвет ночи, под чьим звездным покрывалом магистр приходит в каюту генерала. Ночь, как известно, время страсти.
Страсти, но не любви.
Синее.
Небо, море… космос. Бездна и Вечность — это тоже синий. Мягкие мелкие ягодки, на которые только надави — брызнет вязкий бордово-фиолетовый сок. Маленькие колючие на вид цветочки на какой-то отдаленной планетке, так красиво смотрящиеся в крохотной вазе на строгом столе, где все лежит в строгом порядке и чуть ли не по линеечке. А еще синий — это работа, бесконечные бессонные часы, просиженные над отчетами. И цвет геля для душа, что приятно пахнет озоном и льдами, когда растираешь его между пальцев. Для Рена затащить несопротивляющегося Хакса в душ — легкая задачка.
Синий — это тихий, приятный уютный вечер с легким привкусом травяного чая и ласковыми поцелуями.
Фиолетовое.
Цвет синяков, что оставляют пальцы Хакса на бедрах магистра. Рен и не думает пользоваться Силой, чтобы убрать их. Фиолетовый — цвет роскоши. Роскоши иметь время побыть друг с другом. Цвет ирреальной мечты, легким флером витающей в воздухе. А еще сумасшедших кошмаров, когда не разберешь, фантазия так разыгралась или предвидение.
Фиолетовый — цвет холодной угрозы, что висит где-то на горизонте, почти незаметная, но все же отчетливая.
Фиолетовый приходит в свете заката, и Рен не упускает возможности посмотреть несколько закатов с генералом вдвоем: когда еще такая возможность представится?
Зеленое.
Природа всегда пестрит многообразием растительности всевозможных оттенков зеленого и не только. Говорят, что зеленый успокаивает, а растения так вообще намного лучше домашних животных… хотя, пожалуй, дарить Хаксу на редкость колючий кактус было излишним. Но реакция генерала была бесценна.
Зеленый — это цвет болезни. Рен тяжело дышит, подхваченная на болотах лихорадка душит его, попутно то прожаривая чуть ли не до хрустящей корочки, то замораживая. На щеках горит лихорадочный румянец, но Хакс, уверенно сжимающий холодную ладонь своими руками, говорит, что лекарство вот-вот подействует и Кайло станет лучше. Рен верит ему.
А еще зеленый — это цвет глаз Хакса, когда тому очень хорошо. И это завораживает.
Голубое.
Цвет лайтсейбера, когда-то принадлежавшего Энакину Скайуокеру — голубой. Цвет надежды. Сухой, горчащий на языке своей недостижимостью. Но это еще и цвет легкости, когда можно забыть все тревоги и просто раствориться в безоблачном небе, представляя, что летишь. Рен не может позволять себе расслабляться, быть слабым. Но иногда так хочется.
Голубой для магистра под негласным запретом, но, конечно же, это ни в коей мере не касается Хакса и всех его идей. Даже постыдных. Даже сумасшедших. Особенно их.
Серое.
Ожидание всегда серое, скучное, пыльное. И бесит. Жутко бесит, давит на плечи тяжелым грузом, звенит внутри напряжением. Но еще это монолитная каменная глыба чужого спокойствия.
Серый просто есть, и его надо пережить.
Оранжевое.
Рыжий — это, несомненно, Хакс. Его яркая шевелюра вспыхивает на солнце всеми оттенками теплой озорной осени. Огонь, искусно прячущийся в душе генерала, переливается сотнями оттенков оранжевого. Цвет меда и карамели, тепла солнечного дня и янтарных бликов древесной смолы на отломанной веточке.
Оранжевый — это цвет шкодливой кошки по кличке Милли, что скрашивает Хаксу одинокие вечера, когда магистра носит где-то по поручениям Сноука. А еще оранжевый — это скрытая радость встречи. Цвет веселья и совсем чуть-чуть — доступности.
Желтое.
Нервное ожидание, нетерпение окрашивается болезненно-желтым. Рену всегда мало, и он предпочитает не дожидаться когда синяки на его теле приобретут желтоватый оттенок — Хакс всегда обновляет их раньше. Желтый — это цвет мелких пушистых цветов, которые с каменным лицом однажды просто отдает ему генерал, и Рен не уверен, что хочет знать, как именно тот их достал.
Желтый — цвет позитива, смеха, яркими брызгами разлетающегося в уютной тишине каюты.
И цвет золота глаз ситхов, конечно же, тоже.
Красное.
Страсть имеет насыщенно-алый оттенок. Говорят, что любовь тоже красного цвета. Но Рен в это не верит. Не у них с Хаксом, ведь он не любит его. И никогда не полюбит. В генерале слишком много льда и холода. Все, что Кайло так ненавидит. Красный — очень горячий цвет. Цвет светового меча с треснувшим синтетическим кристаллом. Энергия, пронизывающая своими нитями все тело Рена, ярко-алая. Почти как кровь. Артериально-красный цвет крови ассоциируется с болью и со Старкиллером. А еще с гневом.
Когда Хакс слишком сильно прикусывает губу Рена, кровь красит их губы, и обоим это нравится почти до безумия.
Красный — цвет выбора. Каким бы он ни был.
Белое.
Снег на поверхности новой Звезды Смерти белый-белый. Невинный. Холодный и мертвый. Кайло, лежа в снегу, думает, что белый — цвет смерти. А еще Света, которого больше в нем нет. Безмятежно-белая чистота и пустота — вот все, что несет в себе Свет. Но так ли это? Белый — цвет медблока, лекарств, платформы жизнеобеспечения… и простыней в каюте генерала.
Белый — цвет конца, но и цвет нового начала тоже. Белый — цвет парадного одеяния Императора Хакса, и он, несомненно, ему идет. Рен прикрывает глаза, в которых еще бушуют золотые искры, и отступает в тень трона.
Совсем скоро ночь вступит в свои права, и придет время для черного.
Призрак
Жанр: джен, драма, ангст; рейтинг: PG-13
Бетила: Лаура Рейн
драббл, 436 слов Красное.
Алое, глубокого цвета венозной крови, марево боли. Она подкралась не спеша: покалыванием в кончиках пальцев, ломотой в костях, привкусом крови на языке, а потом накрыла, закрутила и завертела, тысячей лезвий впиваясь в тело, вонзая шипы под кожу, вытягивая нервы наружу.
Желтое.
Гнилостным ядом вдоль костей, обнимая позвоночник, боль сплетается со слабостью, подбирается медленно, почти осторожно, чтобы с притворной нежностью снять кожу. Обхватывает колкими лапками лицо, облизывает пустые глазницы, оседает хрипом на губах.
Фиолетовое.
Боль скребется внутри черепа, тянется усиками из ушей, рассыпается стеклом во рту, сжигает голосовые связки и выдирает язык с зубами. Крика не слышно.
Зеленое.
Болотная зеленая боль селится где-то в районе живота и прогрызает дыру там насквозь. Неторопливо. Дюйм за дюймом. Густой кислотной дымкой оседает на внутренностях, стекает склизким ядом.
Черное.
Черная холодная боль выползает из груди, трогает холодными пальцами, сжимает горло и душит, душит, инеем прорастает в легких. Она почти успокаивает приходящей следом пустотой. Она — почти конец.
Но конец — не для него.
Белое.
Слепяще яркая вспышка. Вырвавшееся наружу пламя обрушивается обратно, сжигая все на своем пути. Белое затопляет все, становясь вновь красным, и боль исчезает.
На ее место приходит пустота.
И она тоже сплошь белая.
Вечность сжимается в секунду, а секунда растягивается на вечность. Это ли смерть?
Но смерти нет.
Есть пустота.
Залитое белым пространство без верха и низа, в котором отсутствует понятие «время» или «материя».
Рен стоит посреди этого ничто, потерянно озираясь. Он не знает где он, но точно уверен в одном. В своей смерти.
И… не только в своей.
Тишина обрушивается, звеня на одной фальшивой ноте.
Тишина подкрадывается со спины, перебирая кошачьими лапками, трогает ими натянутые нервы.
ТИ-ШИ-НА.
Страшная.
Жуткая.
Вокруг только она, и звука сердца не существует.
Ничего не бьется в груди.
Рен опускает глаза. Его руки заляпаны кровью по самые локти, и дыра в груди в том месте, где должно было быть сердце.
Магистра не держат ноги, и он падает, оставаясь лежать на белом-белом пространстве, и воет. Кричит, срывая связки и не слыша своего голоса, плачет навзрыд.
Тишина смотрит на него стальными глазами Хакса.
Мертвыми глазами Хакса.
Хакса, за которым он не может последовать.
Он хотел бы слиться с ничто, стать единым с бесконечным потоком…
Но не может.
Боль в тысячу раз сильнее, чем любая испытанная им, накатывает от осознания.
Вместе — никогда не наступит. Этот путь закрыт для Рена.
Дыра в груди пульсирует и сочится кровью, но эта боль так ничтожна…
Тишина заползает внутрь и сворачивается там клубочком.
Пустота белого снова сотрясается тихими рыданиями.
Кайло Рен мертв. Но он не может уйти дальше, последовать за тем, кому отдал свое сердце.
Призракам Силы не нужны сердца.
Кайло ненавидит Силу.
И свое существование.
Тишина смотрит на него глазами Хакса.
Ну вот, драбблы из низкорейтинга притащила. Завтра притащу остальной низкорейтинг, а потом уже все остальное. УФ.
@темы: почеркушка, Визит музы, Сам сделал!, ЗВ_вместо_мозга, типа творчество