В этих краях весны нет давным-давно, лед оплетает землю, что та лоза.
Снег погребает тех, кто уходит в ночь, и застилает прочим метель глаза.
Скалы стремятся к небу, врастают в глубь этой земли и прячут в своих лазах
Сонмы чудовищ, бывших живыми уж так давно, что некому рассказать.
Некому вспомнить о тех, кто давно исчез, тех, кто нашел когда-то в долине храм.
Лучше бы им не знать никогда этих мест и не будить зло, что явилось к нам.
Поздней весной — кажется, был апрель — в гости к родне светлый явился князь.
Был добродушен, только в глазах, на дне, то ли печаль, то ли какая грязь.
И говорили, что он потерял сестру, светлую деву краше сиянья звезд,
Что не проснулась она в один день поутру. И что к богам есть у князя с тех пор вопрос.
Кто его знает, что же скрывал там храм, что натворил в нем князь, обнаживший меч?
Может, он бросил вызов судьбе ль, богам. Некого спрашивать, некого предостеречь.
Все завершилось быстро, в один лишь день: лед поглотил равнину, укрыл в снега,
И обратило в страшных зверей людей, не оставляя ни света, ни тепла.
В этих краях, где вечно царит зима, в снежной пустыне есть ледяной дворец.
Он — место власти, он же притом и тюрьма, и там сидит на троне живой мертвец.
Льдом его стало сердце, и синь в глазах больше не кажется летней лазурью небес.
Князь собирает вечность в осколках льда и ждет кого-то, кто безвозвратно исчез.
Даже зовет кого-то, не помня сам. Кажется, князя звали когда-то Кай.