— Не стоит, Мальчик-который-влюбился-в-Пожирателя-Смерти.
Я чувствую, что краснею. И мне внезапно становится
невыносимо обидно и невероятно сильно необходимо сию же секунду узнать,
что он чувствует ко мне.
— Мальчик-которого-Пожиратель-Смерти-не-любит? — уточняю с сильно бьющимся сердцем, чуть отстраняясь, чтобы видеть его лицо.
И снова взгляд, значение которого мне просто не дано разгадать.
— Я не буду так тебя называть, и не проси, — слабая улыбка.
Но мне совсем не до улыбок в ответ.
— А как будешь?
— Мой Чудо-мальчик, — Малфой пожимает плечами.
Его Чудо-мальчик. Так просто. Без всяких «люблю» и
прочих неуместных сантиментов и нежностей, которые я сам всегда считал
полнейшей глупостью в отношениях между парнями. Просто взять
издевательское прозвище своего врага, подставить к нему местоимение
«мой», понизить голос, добавив в него немного интимности — и всё готово.
— Мой хорёк? — предпринимаю я ответную попытку.
Он приподнимает верхнюю губу, обнажая белые зубы. Мой волк?
— Твой Малфой, — и это точно значит больше всего на свете.
Это даже больше, чем я рассчитывал. Абсолютно и совершенно, крышесносно до сумасшествия. Мой Малфой.
С ног до головы меня захватывает ощущение обладания. От
этого чувства по-дурацки щемит в груди и одновременно распирает от
гордости.
Мой.
А своё я никому не отдам. Моего Малфоя буду целовать только я. И никаких дементоров. Обещаю.