жизнь наша пепел, мертвая белая соль
корка на ранах, трещины на губах
горькая правда, кровоточащая боль
ну и конечно же,страх

страх, что всегда все возвращается вновь
к точке исхода, где только пепел и соль
это зима, это холодное дно
лед и конечно же, боль

@темы: Визит музы, Стихи. Как смог так и написал, типа творчество

---

Привет, простуда, уйди обратно

Сопли ручьем, глаза слезятся, температура прыгает... знакомы все лица! ИДИТЕ ОТСЮДА ПОДАЛЬШЕ
Блин, чо за организм такой что только слегка протянуло и здравствуйте гсти дорогие

А тем временем у нас +14 и я все еще задаюсь вопросом убирать мне толстовку или еще нет
Погода мне в целом очень нравится даже с учетом соплей
Особенно облака

Мне кажется все самое то для творчества — сядь на подоконник, завернись в плед, пырься на облака и пиши. И чай рядом поставить. И подушку-сову.

НУ И ГДЕ?
Человек-пендаль, я призываю тебя!

мне кажется, я немного неадекватна, ну самую малость зато настроение отличное!

@музыка: My Chemical Romance - Burn Bright

@темы: некромантские будни, вести с полей, посохом по темечку

---

Коротко о идиотском

ПОРА МЕНЯТЬ ПРЕЗИДЕНТА

Провайдер сегодня решил что ВК нам нафиг не нужен. Не знаю как у кого, но у меня даже не смотря на наличие ТОРа подогрело.
ЕСЛИ У НЕГО ПРОБЛЕМЫ С РОССИЕЙ ТО ПУСТЬ РЕШАЕТ ИХ САМ ЛИЧНО.
СОЦИАЛЬНЫЕ СЕТИ С КАКОГО БОКУ А?

искренне желаю чтоб все зубы у него выпали и в жопе отросли. ибо нехуй.
В остальном та же жопа — вид сбоку.

Пора съебывать.

@темы: некромантские будни, Прорыв Инферно? - В порядке вещей., Ахтунг! Стажер Писец, Вызвал демона? - Упс, вопли

---

Однажды убивший дракона и сам дракон
зло не убьешь сколько его не сжигать ни резать
нет смысла, увы, становится из пешки ферзем
и сердца не спрятать за стеклянным щитом, не обелить одежды
добро победившее зло остается злом

@темы: Визит музы, Стихи. Как смог так и написал

---

Сольвенгард. Далекие звезды

Название: Двойная звезда
Тип: оридж
Рейтинг: PG
Предупреждения: если вы видите тут инцест, то вам не показалось.

~508 слов
Им было любопытно: как это – не делить весь мир только на двоих?
Не смотреть глазами друг друга, не делить одни мысли и чувства.
Весело? Больно? Страшно?
Интересно.

Это был первый раз, когда они расцепили руки и одновременно позволили себе упасть, лететь поодиночке, не быть единым существом.
Это было забавно даже – словно бы рябь по воде прошла ненадолго делая отражение не-цельным. Но в общем-то ничего не изменилось. Они все так же были одним целым, как и всегда.

Одно отражение в двух зеркалах.
Одна жизнь на двоих.
Одно сердце.
Одно имя.
Единая душа.
Все чувства напополам.

Им было интересно: как видят мир другие? В какие раскрашивают цвета?
Для них мир никогда не был расколот надвое – только целое. Они смотрели в две пары глаз и запоминали, видели как другие делают различия.

Потом она перед зеркалом старательна растягивала губы в улыбки и хлопала ресницами. Выглядело глупо и нелепо.
Он тоже пробовал – натягивал на лицо выражение то заинтересованности, то внимательной учтивости. Смотрелось как картонная маска: грубая, с наполовину обвисшими перьями и с подтеками клея по лицевой части.
Они оба пожимали плечами и одинаково склонив головы к плечу (она к правому, он к левому) прикладывали палец к губам – «наш маленький секрет».

Страшно ли другим, когда они смотрят в глаза? В одинаковые до последней крапинки глаза из глубин которых смотрит что-то непостижимое.
Она вежливо растягивает губы в улыбке и слегка наклоняет голову.
– Меня зовут Сола.
– В честь звезды назвали, наверное? – чаще всего спрашивают у нее.
Он в точности повторяет ее улыбку и протягивает ладонь для рукопожатия.
– Меня зовут Солар.
– В честь бога назвали, да? – чаще всего говорят ему.
Они оба молча с едва заметными усмешками качают головами.
«Можете звать меня Санни» говорят они знакомым, чаще всего – в один голос. Чаще всего – это сбивает с толку. Они никогда не понимали почему. В чем между ними разница? Даже когда их тела начали отличаться между собой куда сильнее, выйдя из детской поры, их мнение не меняется. Зачем фокусироваться на мелких деталях, когда суть осталась той же? Одно целое. Одна сила. Одна душа.
Единство мыслей, разума, чувств. «Я делаю вдох» – всегда означает «мы».

Им интересно, что чувствуют влюбляясь? Меняет ли это мир? Похоже ли это на то, что чувствуют они?
Что будет если к их целому добавить еще кого-то?
Это любопытно.
И они выбирают.

Это приятнее чем свободное падение превращающееся в полет. Это забавнее, чем просто играть словами. Они знают, что расцепив руки их можно сомкнуть кольцом. Это почти объятья, только теперь есть кто-то между ними. Этими объятьями так легко можно ранить или убить.
Они берут себе разные роли, но они по-прежнему одно.
Странно, что это мало кто видит.
Странно, что их игра в любовь может хоть кого-то обмануть, ведь они оба прекрасно видят фальшь.
Неприятно, что выбранный ими третий пытается их разделить. Выбрать кого-то одного.
Глупо.
Зачем считать себя чьей-то половинкой, если они и так целое?
Сола безразлично пожимает плечами и качает головой – им интересно только такое же целое, разве это не очевидно?
Солар подает сестре руку и они уходят.
Их пальцы по-прежнему переплетены.

Они не солнце.
Они двойная звезда.
У них одно имя. И им нужен Спутник.

@темы: почеркушка, Сам сделал!, типа творчество

---

белому белое — знай отбирай добро
перебирая зерна отчисть от плевел
все до последней искры и в то что верил
оставь себе
не запятнай одежд
белому — белое
ну же неси свой крест

белому белое — это отличная роль
перечеркнуть, стереть, перекрасить знамя
ты так любил все время играть словами
улыбка замерзла
в глазах лишь хрустальный блеск
белому — белое
это отличный жест

@темы: Сам сделал!, Стихи. Как смог так и написал

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

И небеса разверзлись... а нет, это из другой оперы

И АД СОДРОГНУЛСЯ
И ЗЕМЛЯ РАЗВЕРЗЛАСЬ
И ВСТАЛИ ПАДШИЕ ВОИНЫ... секундочку, они и не ложились
И ВОЗДЕЛИ МЕЧИ СВОИ.... кхм, мечи, да...
И ВЗДРОГНУЛИ НЕД.... короче вздрогнули

И ПОШЕЛ ТРЕШ, УГАР И СОДОМИЯ
горел, как конопля, комчат

*допивает бутыль азота* я не клялся, что больше никада, как и не клялся что-то делать, но стадию " я не могу" и "ну может быть напишу" мы уже проходили

@темы: вести с полей, ЗВ_вместо_мозга, Вызвал демона? - Упс

---

Три часа ночи

Три часа ночи... самое время собирать из подручных средств звезолет и лететь покорять вселенную.
Но нет.
Конечно же нет.
Время странных мыслей и преддверия не менее странных снов.
Время выпускать слова на волю.
Время для рождения странных набросков, странных рассказов.

Время для мрачных чудес. Итак... нет, не чудо!

Другие Странники нас боятся. Другие Странники считают нас сумасшедшими, неправильными, отвратительными. Нарушающими законы мироздания. Они не понимают. Миры ставшие для них Дверью не смогли им дать в итоге самого главного. Понимания. Свободы. Выбора. И потому они боятся нас — идущих вперед. Легко шагающих навстречу смерти и воскресающих вопреки всему. Действующих наперекор.
Мы называем наш родной мир "Точка отсчета". Мы возвращаемся к нему открывая одну и ту же Дверь не опасаясь, что Миру будет до нас дело. Что он сожрет нас. Мы плюем на Судьбы на правила, на устои. Мы отвергаем игру. Мы убиваем богов и Демиургов, если те мешают или посягают на нашу свободу. Мы переписываем миры. Мы разрушаем полотно судеб и даем начало новым вселенным. Мы не умеем умирать окончательно и не боимся любить. Мы умеем раз за разом открывать новые Двери. И забирать с собой то что нам нравится или тех кто нравится. Мы — Странники. Мы — Творцы. Мы — дети прекрасного в своей отвратительности и ужасного в своей красоте мира. Мы те, кто не побоялся сделать шаг за грань и заставить себя продолжать существовать там, где это в принципе невозможно.Мы — те, кто создали Двери нашего мира. Нам хорошо известно - судьбы нет и все правила можно стереть и переписать. И мы переписываем.

@темы: почеркушка, Сам сделал!, Прорыв Инферно? - В порядке вещей., философ чая и дивана, типа творчество

---

Из небрежного вк-ворчества на коленке

никогда не отучусь писать три строчки на ходу, а потом не знать куда их лепить

У демона черные склеры и невозможно-яркие, словно бы лава под стеклом, радужки. Зрачок белый, фосфоресцирующий. В такие глаза посмотришь и пропадешь — затянет, заворожит в мерцающую снежную стынь, а потом и не заметишь как сгоришь. Демон лишь головой покачает "ну так не смотри мне в глаза, что тебе в них искать?". Линии расходящиеся от глаз к скулам напоминают узоры трайбл татуировок, только изящнее, тоньше. Как ни странно, они не выглядят отталкивающими, эти линии, хотя и должны бы. Они как небрежные мазки угля на коже — протяни руку и сотри — но только пока не приходят в движение: разгораются лавой, наливаются огнем и синевой, чтобы снова осыпаться углем и пеплом. Руки по самые плечи, ноги до колен и спина целиком — всюду эти трайбл-линии. Красиво. И совсем не человеческой красотой. Разве можно приравнять каким-либо канонам очарование кипящей магмы, прелесть неукротимого лесного пожара, завораживающий танец синих язычков огня?
Демон смотрит в ночное небо. Кажется, он видит что-то большее чем россыпь едва различимых звезд сквозь призму многочисленных городских огней. А потом демон поворачивает голову с сторону едва слышимого шороха балконной двери, моргает, и гаснет. Непостижимое создание исчезает оставляя после себя человека: немного усталого и растерянного, но с яркими, как древесная смола на солнце глазами. Человек улыбается тепло и радостно, и в его улыбке больше не прячутся клыки.
Ненадолго.

***
Если долго смотреть в бездну, говорят, она посмотрит в ответ. А если долго падать в нее же, то что тогда? Прорастет ли она внутрь заполнив собою все? Оплетет усиками ребра, проберется в легкие и расцветет там синим ликорисом... Мир... миры рассыпаются осколками битого стекла, пестрят разрозненной мозаикой и больно ранят разум острыми краями. Серого нет. Только бесконечно черный и ослепительно-белый. И он падает, падает, падает... Горит. Птица со сломанным крылом не может лететь. А если крылья выдрали, то это и не птица уже. Жар медленно умирает вместе с ним. И он гаснет, тухнет как исчерпавшее себя солнце. Пепел и угли — вот что останется, когда стужа окончательно проберется под кожу. Пепел и угли — крылья тут не спасут. Крыльев нет. Язычки пламени медленно гаснут один за другим. Слишком медленно и от этого почти больно. Казалось бы такая малость... то, что от него еще осталось, что хватит и тени движения чтобы разлететься прахом и затеряться среди сотен тысяч радужных осколков... но, все еще нет. Бесцветная галька минут падает мимо исчезая в океане времени, а он продолжает падать. У Бездны нет дна. У нее даже начала с концом нет. Холод проникает все глубже и глубже под кожу, облизывает кончики пальцев и те чернеют, подбирается к глазам. Если слишком долго падать можно сойти с ума. Демон хохочет. Беззвучно. Безумно. Тоскливо. И осколки миров вторят этому смеху. Плакать они не умеют, как и он. Демон замолкает и закрывает глаза. Ему хочется сдаться. Ему мерещится солнце. Яркое и теплое. Пространство идет волнами и вспыхивает сверхновой. Бездна звонко, стекляно, хохочет, скрежещет сотней пастей, дребезжит осколками витража в оконной раме.
Между черным и холодным белым мерцает ярко-синяя точка портала.
Если долго-долго умирать, то можно случайно выжить.

@музыка: Jackie-O–Deal With

@темы: почеркушка, Визит музы, Сам сделал!, Ахтунг! Стажер Писец, типа творчество

---

Увидел и не смог удержаться чтобы не потырить.

ДА ТУТ ДАЖЕ НАТЯГИВАТЬ НЕ НАДО НИЧЕГО. ЧИСТЫЙ КАЙЛАКС В КАЖДОЙ ЦИТАТЕ

14.04.2017 в 21:12

Пишет  вместо_Шульдиха:

Ну, и разве мы не грёбаный лучик солнца?

Не беси меня, я счастлив как никогда.

Нет, это не офис. Это ад с лампами дневного света!

Я начинал, ничего не имея, и большая часть этого до сих пор со мной.

Почему бы вам не попробовать случайно проявить интеллект или — совершенно бесссмысленный — акт самоконтроля?

Я не сумасшедший. Просто у меня уже 30 лет плохое настроение.

Сарказм — это просто ещё одна предлагаемая мной услуга.

На вашей планете когда-нибудь молчат?

Я вам не подхожу. Я не надувной.

Стресс — это когда ты просыпаешься от собственного крика и понимаешь, что ты ещё и не засыпал.

Назад!! Вы стоите на моей ауре!

Не волнуйтесь, я тоже забыл как вас зовут.

Я работаю 55 часов в неделю, чтобы быть этим ничтожеством.

Не все люди меня раздражают. Некоторые мертвы.

Стоп... Я пытаюсь представить вас как личность.

Хаос, паника и беспорядок. Что же, здесь моя работа закончена.

Противоречивый? Ну, и да и нет.

Вы выглядите как дерьмо. Это теперь стиль такой?

Земля переполнена. Убирайтесь к себе домой.

Ой, я наступил на ваше бедное маленькое разношёрстное эго?

Я не напряжен, просто очень, очень внимателен.
.
Ладно, ладно, беру свои слова обратно. Unfuck you.

Вы говорите, что я сука, так, как будто это плохо.

@темы: вести с полей, ЗВ_вместо_мозга, тихо спиздил и ушел, называется - нашел, Вызвал демона? - Упс

---

ПРЯМЫМ НАПОМИНАНИЕМ (и укором) ТЕБЕ, ВОЛЧЕ

Пишет  Hino Yomikuro:

12.04.2017 в 22:43

Тунгусская Волчица, ты сама напросилась УЧТИ

БИТВА ВЕКА

ШАРОВАРЫ VS ОСЕЛЕДЕЦ

да простит меня дядя Люк, за все греховное

URL комментария

@темы: Ахтунг! Стажер Писец

---

И оп!

Теперь снова надо привыкать говорить новый возраст!
Главное не забывыть А то были прецеденты

@темы: некромантские будни

---

Восемь дней упражнений и почти не болит и не хрустит спина. Прогресс!
Но надо сделать перерыв, а то у меня точно свихнуться ноги. И нормально пожрать!

Не умеешь подбирать слова - не берись извиняться. Жутко

Если рисовать не на бумаге, а в паинте, то СТРАХ И УЖАС идут в треш-атаку
Никогда не думала, что без мышки я в паинте могу рисовать еще более убого чем обычно

@темы: некромантские будни, вести с полей

---

Восстанавливающая гимнастика.

"Самое то для моих больных лап" решила я, спустя месяц снятия гипса с левой лапы.

"ДА ЩАЗ" поржало с меня мироздание.


День №1.
или
Что ж я маленьким не здох.

Основные тезисы дня:

- Я как бы знал, что там есть мышцы, но как бы не знал.

- ОЙ СПИНА

- Я только шею повернул, а там уже хрустнуло

- Как так жить?!


День №2.
или
Проснуться с гудящими мышцами

- Ой, ой, ой но сделаем

- СПИНА ЗА ЧТО?!

-вау, в ногах тоже хрустит


День№3
или
Спина начинает приспосабливается

- УХ ТЫ НЕ ХРУСНУЛО

- АЙ! прогиб был лишним

- Вау, ноги дрожат


Ну в целом я довольна

@темы: некромантские будни, вести с полей, посохом по темечку

---

прости, но от меня ничего не останется
стеклянное крошево снегом в руке растекается
последний вздох в ветре лесном потеряется
прости, но я никогда не жил

только стекла осколок в глаз попавший ребенку
льда островок, вросший случайно в сердце
мой глупенький Кай, не плачь,
ты всего лишь согрелся
... дух вьюги не стоит слез


***


мой дьявольский друг, морозное рыже пламя,
глаз твоих синь, далеких звезд холодней
тебя так мучительно-больно касаться руками
но не коснуться гораздо... гораздо больней

@темы: Визит музы, Сам сделал!, Стихи. Как смог так и написал, типа творчество

---

Сознаю свою вину, степень, меру, глубину...

... и прошу меня отправить к генеральскую кровать.

Название: Делай раз, два, три.
Автор: Hino Yomikuro
Форма: сет пирожков
Пейринг/Персонажи: кайлакс
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: кол-во слов 1140
Примечание/Предупреждения:стёб, нецензурная лексика

Делай раз

как вы меня все заебали
то света вам то тьмы подай
пошли вы к сноуку все в жопу
магистр шлему говорил

я б точно вас имел не глядя
с таким презрительным лицом
вы б мой стояк убили нахрен
сказал рен хаксовым штанам

хакс что вы делали сегодня
да то же в общем что всегда
вставлял пизды я всей команде
и рена по углам ебал

пошли бы вы магистр на хуй
да дайте ж я закрою дверь
раз уж восприняли буквально
мой эротический посыл

я вас всецело ненавижу
как можно быть таким козлом
и хоть ебетесь вы богично
но почему в перчатках бля

на корабле безумно тихо
куда магистр делся рен
что ни следа от разрушений
так генерал его ебет

я отомщу вам непременно
магистр хаксу говорит
ну а теперь давай закажем
мы для тебя анальный хвост

рен вы меня вконец достали
вам сколько можно повторять
что в пыточной и при допросе
ебаться нам с тобой нельзя

магистр я вас понимаю
придурков трудно не убить
но на хуя скажите было
вам здесь устраивать разврат

я рен вам многое прощаю
кроме погрома корабля
в то что вы тонкая натура
никак я верить не готов

магистр сутки на планете
а хакс вздыхает ну опять
со светошашкой он и матом
нам добывает блядь обед

кайло вернулся очень странный
в руках он нес с собой цветы
все доигрались хакс подумал
пошел и смазку заказал

шел брифинг ровно своим ходом
всем хакс нараздавал люлей
потом заткнулся и зачем-то
под стол к себе он заглянул

магистр очень долго ерзал
себя на стуле умостив
вздохнул конечно облегченно
но хаксу кинул пылкий взгляд

да заебали вы магистра
с кровати он не может встать
лежит покорно там и бредит
как хаксу страшно отомстит

я вам сейчас умру магистр
кто вам позволил умирать
раз вы в любви мне признавались
для ебли выжить надо вам

магистр в общем очень добрый
а что крушит он все подряд
так это блин от недотраха
а хакс ему опять не даст

магистр вы бледны не в меру
а может вправду вы вампир
к тому же я почти уверен
что вами сожран техник мэтт

рен прекратите вы кусаться
а может вы у нас вампир
от вас тогда сейчас повешу
на дверь чесночный амулет

рен ненавижу вас до дрожи
в отдельных органах моих
эта блядь злоба вызывает
восстание по всем фронтам

... два

нет слова ревность я не знаю
я не ревнив совсем ваще
а что шпыняю лейтенанта
так меньше надо бля пиздеть

на хакса с шоком все смотрели
но слов никто не говорил
еще бы в хаксовой шинели
магистр шел на поводке

сопротивление напало
но быстро им пришлось сбегать
ведь там в посадочном ангаре
стоял магистр рен в трусах

снять с генерала всю одежду
почти что непосильный квест
но рен же честно не играет
он вам форсъюзер или где

рен хаксу подарил колечко
о тайном смысле умолчав
все знали то что хакс невеста
сам хакс узнал пред алтарем

у хакса есть мундир парадный
он белый прямо весь такой
и рен коварно представляет
как в нем бы хакса он ебал

у рена есть букет невесты
на свадьбы фазмы он поймал
хакс посмотрел с неодобреньем
но все ж подвязку заказал

вам хакс я это вот примоню
меня вам лишь бы унижать
вот развяжу я только руки
и ваш сломаю датапад

оставьте член уже в покое
ебать да сколько можно рен
вы мне мозоль уже натерли
но лучше б все-таки себе

хакс я вот тут сейчас подумал
оставьте рен вы это зря
свой мозг в штанах вы потеряли
ну вот ну что я говорил

давайте тут не раздеваясь
я вам по-быстрому вздрочну
рен вижу сильно оборзел ты
возьми мой член уже в свой рот

рен заказал три литра смазки
и черный модный пеньюар
пусть хакс попробует еще раз
сказать что у него отчет

да я красив, да я шикарен
да у меня богичный пресс
но почему хакс не желает
со мной остаться тет-а-тет

как вы меня блядь заебали
вы хакс отменный контрол-фрик
нет на колени я не встану
и хватит стеком угрожать

откуда взяли вы веревку
вы мне ответьте честно хакс
и что собрались вы с ней делать
связать вас и смотреть отчет

вы рен меня в конец достали
и вас на цепь я б посадил
но вы уже в моей кровати
а ей пожертвовать никак

магистра пол часа как нету
а хакс предчувствует опять
у недоситха заиграло
желанье разгромить все нах

давайте в плен сдадим магистра
и все тут дружно отдохнем
сказала хаксу как-то фазма
пусть им устроит там разврат

рен это было уже слишком
гуманней сноука убить
чем вы в прозрачном черном платье
моей вдруг просите руки

хакс долго поправлял свой китель
и с чувством рена материл
в засосах у него вся шея
но рен покусан был за зад

...три

у диснея кайло принцесса
а хакс мудак и генерал
но нам понятно кто в итоге
кому устраивал бриф-плей

я б вас убил за все намеки
и за один лишь только взгляд
но вы ужасно романтично
меня заткнули генерал

рен ходит очень-очень странный
ничто не хочет разрушать
замечен был со словарями
он ищет слово там минет

рен хаксу очень романтично
подсунул смазку и цветы
и заявил что план на вечер
в себя включает лишь кровать

лав-хейт это такая штука
когда в процессе ебли бля
я вас так сильно ненавижу
созвучно ну сильнее хакс

магистр мы опять проспали
нас сноук выебет и в мозг
не поторопимся мы если
да уберите ваш стояк

вы рен пиздите слишком много
я вам купил отличный кляп
его конструкция позволит
кляп и под шлемом не снимать

магистр вы совсем свихнулись
какой блин нахуй соулмейт
а то что хуй ко мне вас тянет
так это просто либидо

как хорошо что мне сказали
что завтра будет трибунал
живее хакс я вас спасаю
но без штанов бежать никак

какое чудное мгновенье
как восхитительно горит
кайло оставьте труп в покое
сноук намучился и так

кайло веди себя потише
на нас же люди смотрят рен
ты домагаешься публично
до императора козел

война меня совсем достала
магистр хаксу заявил
хочу нормальное свиданье
и сверху быть хотя бы раз

на тренировку рен приходит
без майки и в одних штанах
и хакс вдруг быстро понимает
не спрятать за мечом стояк

в комоде хакса обитают
корсет, чулки и ренов плащ
магистр сам еще не знает
что этой ночью он она

магистр что вы как девица
ломаетесь который день
вы проиграли так извольте
стоять пред сноуком в трусах

я полюбил вас всей душою
однажды рену хакс сказал
а после долго любовался
как кайло в ступоре завис

на финалайзере проблема
к магистру рыцари все рен
приперлись вместе с алкоголем
и в личной жизни дать совет

кайло теперь сенатор набу
и на хую вертел сенат
но только хакс отлично знает
магистр снизу любит быть

рыцари дружно улыбались
не лопнуть как от милоты
когда в обнимку с генерале
мурчит магистр кайло рен

рен опоздавши раз на брифинг
остался с хаксом опосля
но после акта воспитанья
ходил с оглядкой на свой тыл

@темы: почеркушка, Визит музы, Сам сделал!, ЗВ_вместо_мозга, Ахтунг! Стажер Писец, Стихи. Как смог так и написал

---

Высокорейтинг тащить к себе тоже надо

Название: Константа
Автор: Hino Yomikuro
Бета: Тунгусская Волчица
Размер: драббл (607 слов)
Пейринг/Персонажи: Генерал Хакс/Кайло Рен
Категория: слэш
Жанр: повседневность, PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Ситуации бывают разными, но одно всегда остается неизменным.
Примечание/Предупреждения: В некотором роде ER, неграфичные игры с удушением
Читать: на AO3
Для голосования: #. fandom Kylux 2016 - "Константа"

Повышать на Рена голос — бесполезно, он и в лучшие-то времена через раз слушает, что ему говорят. Впрочем, Хакс особо и не старается донести свое недовольство вербально, и судя по кривоватой предвкушающей ухмылке, Кайло это отлично понимает. У них еще будет время для слов, но — после. Они оба знают, что привлекает Рена, из раза в раз возвращая в постель к Хаксу, в его объятья и к его же ногам. Сложный, причудливый, дикий коктейль из похоти, опасности, чувства вседозволенности, противоречивых желаний: сломать Хакса и подчиниться самому. Острое, как бритва, будоражащее ощущение, что твоя жизнь сейчас в чужих руках. И может оборваться в любой момент. Рена это безумно заводит.

Хакс его цепляет, как никто, крепко держит. Он один-единственный раз спас Рену жизнь и словно получил в руки невидимый поводок и право приказывать. Странная власть, о которой Хакс не просил. Слишком ненадежная — словно бы Рен и в самом деле умеет беспрекословно подчиняться. Но все же, раз за разом сжимая руку на горле Кайло, ловя губами его стоны и хрипы, Хакс не может отказать себе в удовольствии надавить чуть сильнее, оставляя отметины и заставляя хватать губами воздух. Просто так. Потому что ему захотелось, и потому что может, и потому, что Рен никогда не скажет ему «нет».
Кайло слишком нравится такой расклад. Он и сам любит причинять боль, но и не меньше любит, когда жестко трахают его.

Хакс связывает руки Рена за спиной, запястьями к локтям, и долго трахает его пальцами, больше дразня, чем растягивая. Он заменяет их на свой член, только когда Кайло от угроз переходит к просьбам, умоляя прекратить наконец страдать херней и отыметь его. Хакс не может удержаться от того, чтобы не сравнить магистра со шлюхой, разводя шире его бедра и размашисто толкаясь внутрь. Кайло глухо стонет, закусив губу, и обхватывает Хакса ногами. В какой-то момент их лица оказываются друг к другу слишком близко, Хакс упирается ладонью в кровать у плеча Рена, и тот шепчет ему «давай». И Хакс дает: обхватывает своей рукой его горло и сдавливает. Под кончиками пальцев бьется пульс. Кайло рефлекторно хватает ртом воздух, напрягается и сжимает Хакса в себе, стонет и закатывает глаза, когда он сжимает пальцы сильнее, и кончает, когда он медленно расслабляет хватку и убирает руку.

Хакс касается губами дорожек от слез на щеках Рена. Тот смотрит широко раскрытыми глазами и все еще крупно дрожит. На шее отчетливо проступает след от руки — пожалуй, в этот раз ему следовало бы остановить Хакса, но вместо этого он тянется за поцелуем, обнимая за плечи и притягивая ближе. Хакс позволяет ему и это, и остаться спать в его постели до утра.

Хакс знает, из-за чего Рен доволен сверх всякой меры. Он чувствует себя живым. Хакс делает его живым. Это их невольная константа.

Ничего не изменится, что бы Рен ни предпринимал — он всегда возвращается к Хаксу, будто одичавший, но очень соскучившийся по хозяину кот, стараясь делать вид, что все идет так, как и должно быть. Вся его свобода — длина невидимого поводка, неизменно тянущего его обратно. Все его чувства — одна большая непозволительная ошибка, начавшаяся с желания быть рядом. Но это нисколько не мешает им обоим по-своему наслаждаться ситуацией. Ведь в каком бы виде Рен ни заявился: на взводе, на эмоциях, словно пьяный или одуревший от запаха крови и чужой смерти, или пропахший сексом, а зачастую и тем и другим — Хакс всегда впускает его. Позволяет возвращаться, устраиваться на своих коленях, и никогда не задает ненужных вопросов. Даже почти не язвит, в каком бы состоянии Рен ни пришел.

Ответы на свои вопросы Хакс знает и так, но не признается в этом даже самому себе. Правда, высказанная вслух, была бы невыносимой. И, пожалуй, за нее Кайло вполне мог бы убить Хакса. Но Хакс касается губами уродующего лицо Рена шрама, и все остается неизменным.



Название: Unusual dreams
Автор: Hino Yomikuro
Бета: Тунгусская Волчица
Размер: драббл (566 слов)
Пейринг/Персонажи: Кайло Рен/Армитаж Хакс
Категория: слэш
Жанр: драма, PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Это врывается в сон Хакса каждое утро.
Примечание/Предупреждения: Император!АУ
Читать: на AO3
Для голосования: #. fandom Kylux 2016 - "Unusual dreams"

Хакс ощущает сквозь сон прикосновения и чьи-то жаркие губы на своем члене, а потом чувствует и язык, но не может пошевелить даже пальцем, пока его усиленно ласкают и доводят до оргазма. Однако стоит только кончить, как чужое присутствие тут же исчезает. Хакс снова обретает способность управлять своим телом и наконец открывает глаза.

В его комнате ожидаемо никого. На прикроватной тумбочке одиноко стоит бутылка из-под виски в компании пустого стакана, датапад сиротливо пристроился на другой половине кровати. Хаксу зверски хочется закурить. А еще выругаться. Он не отказывает себе ни в первом, ни во втором, злится, швыряет в стену стакан — так сильно, что осколки разлетаются по всей комнате — и устало трет лицо ладонью. Хакс не понимает, что с ним творится. То есть понимает, конечно, что именно, но не понимает, как. Он женат на своей работе, и секс у него в лучшем случае был полгода назад, а единственный, кто...

Хакс сглатывает и тянется за еще одной сигаретой. Единственный, кто мог бы устроить ему такое доброе утро — недоступен уже три месяца как.

Магистр Рен не появляется в зоне видимости.

Магистр Рен не присылает сообщения.

Магистр Рен не идет на контакт.

Магистр Рен не связывается с ним мысленно.

Магистр Рен лежит в коме и не может сделать ничего из этого. Он недоступен для мира.

Ни один херов врач не может сказать, что с ебнутым криффовым организмом Кайло не так, и какого хера он не приходит в себя. Хакс чувствует себя невыносимо беспомощным, и это бесит его больше всего. Он победил, получил все, к чему так стремился — Империю на блюдечке и флот впридачу. У него есть все, чего бы он только мог пожелать, но нет Рена. Он проиграл.

Хаксу кажется, что реальность осыпается со скрипом сухими серыми хлопьями, ее неприглядное нутро истекает ядовитой слизью упущенных шансов и глупой надеждой.
Этот спящий красавец не проснется, сколько его ни целуй.

Хакс вызывает прислугу и дроида-уборщика и идет отдавать долг Империи. Женат он на ней, а верность хранит магистру Рену. И оба ему не могут ответить взаимностью, какая ирония. Под ребрами у Хакса тоскливо завывают холодные зимние ветра и разбиваются со стеклянным звоном бесчисленные колкие снежинки. Ему кажется, что он и сам промерз без яростного, безумного, но такого родного огненного присутствия Кайло рядом. Невысказанные слова поселились комом в горле, но он не в силах их произнести даже сейчас. Особенно сейчас. Ведь Рен не может его услышать.
Какой же ты придурок, Кайло!

Вечером Хакс с раздражением думает, что стоило бы приказать казнить любого, кто захочет подсунуть ему в постель свою дочь или сестру. С особой жестокостью казнить — путем сажания на кол. У бутылки Хакса поджидает новый стакан, и порция виски перед сном хоть немного примиряет с действительностью, но не с собственной пустой кроватью.

«Мне не хватает тебя», — думает Хакс, засыпая.

А утро для императора начинается с исследующих его тело рук, языка, выводящего влажные узоры на груди, и зубов, чувствительно прихватывающих один из сосков. Хакс коротко стонет сквозь приоткрытые губы, но вновь не может пошевелить и пальцем, пока некто очень знакомый кусает его с внутренний стороны бедра и — космос великий! — засовывает в него свой язык. Жар приливает к щекам. Член пачкает живот смазкой и требует к себе внимания. Хакс только и может, что стонать, но его понимают и без слов. Чужая рука начинает неторопливо ему дрочить, постепенно ускоряя темп. Мир под закрытыми веками затапливает алыми искрами, и Хакс наконец просыпается. На влажных мятых простынях, раскрасневшийся, немного злой и... абсолютно один.

Очередной день встречает Хакса нестерпимым желанием закурить.


Название: Я ждал тебя
Автор: Hino Yomikuro
Бета: Тунгусская Волчица
Размер: мини (2058 слов)
Пейринг/Персонажи: генерал Хакс, Кайло Рен
Категория: слэш
Жанр: дарк, ангст
Рейтинг: R
Краткое содержание: Рену скучно, и поболтать мысленно с Хаксом кажется ему отличной идеей.
Примечание/Предупреждения: присутствует описание увечий, мат
Читать: на AO3
Для голосования: #. fandom Kylux 2016 - "Я ждал тебя"

Генерал Хакс сидел в собственной каюте на борту «Финализатора» и просматривал отчеты. Кипы материалов грозили погрести его под собой, но он как никогда был рад этому — в конце концов, это его работа, и лишать её его никто не собирался. Сноук отдал четкие приказы, и если у кого-то и было недовольство по поводу того, что Хакс остался на своем месте и при своем же звании — они помалкивали. Оспаривать решения Верховного лидера никто не осмеливался. Сам Хакс считал, что отделался легко, даже несмотря на то, что за каждым его шагом теперь будут пристально следить. Какая мелочь, право слово, могли же и казнить. Однако ценность генерала все еще перевешивала таковую других офицеров, так что опасаться внезапных подстав хоть и стоило, но не больше, чем обычно.

В любом случае, самому Хаксу повезло — его мозги были крайне ценным ресурсом, а учитывая, что второй «ценный ресурс» Сноука поблизости не ошивался и поиметь генерала церебрально не пытался, то и работать можно было с полной самоотдачей.

Рен, не к вечеру будь помянут, отправился завершать свое обучение как ситха еще два месяца назад, и с тех пор о нем ничего слышно не было. Не то чтобы Хакс испытывал хоть какой-то дискомфорт по поводу отсутствия в своей жизни этого чокнутого истерика или, космос упаси, волновался за него. Все же Кайло долгое время был занозой в генеральской заднице, и теперь его отсутствие ощущалось странно. Как фантомная рана — вроде бы и нет никаких повреждений, а поди ж ты — беспокоит. Надоедливо зудела мысль о том, что происходит что-то не то. Виной всему была выработавшаяся из-за Рена привычка подозревать, что если все слишком тихо, то где-то уже ситх-недоучка громит технику или еще каким-то образом вносит хаос. Это было неприятно — осознавать, что даже без Рена под боком Хакс думал о нем регулярно, хотя был бы счастлив, если бы тот вообще ему на глаза больше не показывался. Никогда.

«Как интересно, оказывается, вы обо мне думаете, генерал», — вкрадчиво раздалось в голове, отчего Хакс едва не подпрыгнул вместе со стулом и с трудом сдержал порыв оглянуться. Естественно, это порождение Тьмы не могло находиться на борту корабля! Но на секунду почудилось знакомое тяжелое будоражащее присутствие. Будто бы Рен стоял за спиной.

«Какого криффа?!» — зло и максимально громко подумал Хакс, желая, чтобы непрошеный гость убрался туда, где ему самое место — в бездну, ну или хотя бы прочь из генеральской головы.

«Я подумал, что вам без меня слишком скучно, генерал. Вижу, угадал».

«Идите к хаттам! Вы и „подумать” — это несовместимые понятия, Рен».

Кажется, на это магистр обиделся, во всяком случае, ощущение постороннего щекочущего присутствия в мыслях исчезло, и Хакс перевел дух. Можно было бы подумать о шизофрении, конечно же, но генерал не верил ни в возможность собственного сумасшествия, ни в то, что предполагаемое заболевание могло бы персонифицироваться в магистра. Это было бы слишком извращенно для его разума — создать копию Рена.

Надеяться на то, что визит магистра в его голову — случай единичный, или что тот настолько обидится, что даже не подумает применять эту свою телепатию еще раз, было бы глупо. Хакс и не надеялся. Зная Рена, несложно было предсказать: тот обязательно влезет ему в голову снова, просто чтобы доказать и себе, и Хаксу заодно, что он творит то, что хочет, и никто ему не указ.

«Хакс, — раздалось в голове мягко, дружелюбно даже, что плохо согласовалось с образом Рена. — Скучали по мне, генерал?»

«Не успел», — вяло парировал Хакс, отчаянно пытаясь проснуться и допить уже утренний каф, который ну нисколько не помогал. Ночь у него выдалась беспокойной, а утренняя бодрость не спешила приходить.

«Жаль, — отозвался Рен, и его голос растекся по черепу, ударяя в виски, заставляя Хакса скривиться. — А я вот успел. О… смотрю, вы сейчас просто не в состоянии оценить мое общество, генерал».

«Может, вам, в таком случае, стоит меня его лишить?» — очень ядовито подумалось Хаксу в тайной надежде, что магистр все-таки вспомнит о каких-нибудь своих неотложных делах и оставит его наедине с кафом, головной болью и работой. Но увы. Вопрос, как Рен вообще умудрился не только пробраться к нему в голову непонятно с какого расстояния, но еще и каким-то образом оценить его состояние, был, несомненно, интересным. Подобных навыков раньше за магистром точно не водилось, во всяком случае, на самом Хаксе он их не демонстрировал. Лучше бы не демонстрировал и дальше. Головной боли было бы меньше.

«Я бы не хотел лишаться вашего общества, генерал», — обрадовал Рен, еще раз доказывая, что натура у него как есть самая сволочная в этой галактике и нацелена исключительно на то, чтобы портить Хаксу жизнь.

«Но вы, к моему глубокому сожалению, заняты больше вопросами головной боли и тупости ваших подчиненных, чем разговором со мной».

«Ну еще бы! Это, знаете ли, моя работа — следить, чтобы все эти имбецилы занимались тем, что им по должностям положено. Рен, а вам не помешало бы заняться вашей… чем вы там сейчас заняты, и не иметь мне мозг».

«Какой вы, оказывается, раздраженный, когда вас мучает мигрень…» — задумчиво протянул в голове Хакса Рен и замолк, однако ощущение его присутствия не пропало, через десяток секунд в висках генерала закололо, перед глазами вспыхнули цветные пятна, и все прошло, включая головную боль и сонливость.

Хакс испытал яркое недоумение — Рен что, только что помог ему? Вот просто непонятным образом взял и…

«На самом деле, нет, — голос магистра в голове прозвучал как-то тише и, наверное, более устало. — Вы и сами знаете, что боль — это лишь набор определенных сигналов в мозгу, я всего лишь заглушил те, что мешали нам с вами беседовать».

«Вы такой эгоист, Рен», — с ноткой раздражения подумал генерал, закатил глаза, допивая свой каф, подхватил датапад и направился в командный центр.

«В этом вся прелесть Темной стороны, генерал, — со смешком ответил магистр. — А знаете, что еще…»

К концу недели Хакс отчетливо подумал, что у него явно переизбыток Рена. Все оказалось даже хуже, чем когда эта сволочь была на одном с ним корабле — тогда от магистра хотя бы можно было избавиться. Сейчас же повадившегося лазить в его голову, как к себе домой, недоделанного ситха даже как-то приструнить возможности не осталось. Не Верховному лидеру же жаловаться на его ученика, в самом-то деле. Рен словно бы счел своим долгом заявляться в голову Хакса не менее раза за стандартные сутки и пытаться развести того на диалог или же просто комментировать мысли. Последнее раздражало особенно. Хакс не желал знать мнение магистра насчет своих подчиненных и то, что тот изволит думать о их способности выполнять те или иные действия. Отчасти и потому, что сам Хакс тоже не был доволен служебным рвением некоторых.

Но словно бы этого оказалось мало — Рен начал вести себя с Хаксом дружелюбно, пытался шутить, хотя юмор у магистра был довольно сомнительный. Это даже пугало. С чего бы Рену так себя вести? Что ему нужно? Ответов на эти вопросы у Хакса пока не было, но он собирался их получить, несмотря на то, что Рен всегда менял тему разговора или отмалчивался.

К веселому трепу Кайло в голове привыкнуть было достаточно просто. Как и к постоянным расспросам о новостях.

«Да чем вы таким там заняты, Рен, что не можете самостоятельно выйти в голонет?» — поинтересовался Хакс, которому не то чтобы надоело мысленно пересказывать сводку новостей, но определенно нашлись бы занятия поважнее, да и любопытно было — чем же, в самом деле, занимаются ситхи.

Рен замолчал надолго, а когда заговорил вновь, голос у него был странный:

«Мастер… он делает мне больно…»

Хакс почувствовал раздражение. «Рен, и не надоело вам жаловаться на любую царапину? Вы что, думали, Верховный лидер вам должен на ушибленный палец подуть и сказать, что все пройдет?»

Магистр в очередной раз обиделся, но, как генерал знал — это было ненадолго, Рен всегда возвращался.

Неизвестно где, но Рен умудрился набраться пошлых историй и анекдотов и вовсю развлекался тем, что вываливал свои «литературные» познания на генерала. Да он даже мысли Хакса умудрялся заглушать! С каждым днем все больше и больше хотелось отыскать магистра и врезать ему лично за такое вторжение в личное пространство.

Да ёбаный же стыд, от магистра нигде покоя не было, даже когда Хакс принимал душ, эта скотина оставалась в его голове!

С каждым новым словом, с каждым комплиментом его члену Хакс зверел все больше и громко мечтал Рена то выебать, то расчленить.

Против первого ситх неожиданно не возражал, но со смехом утверждал, что увы-увы, желание генерала неосуществимо.

А как-то раз Рен вообще заявил, что будь у него возможность, он бы свое отношение к Хаксу пересмотрел. И в постельной плоскости тоже. Говорят же, что рыжие страстные — вот он бы и проверил. А заодно подсчитал бы все родинки и шрамы на теле генерала, обязательно исследовал бы все губами…

И за внезапный стояк Хакс готов был убить Рена тоже.

Из-за этого разговора мысли так и норовили свернуть в неприличную плоскость, мешая работать! Но словно этого было недостаточно, масла подливал и сам Рен, делясь собственными интимными фантазиями.

Воображение у магистра, надо сказать, было так себе, что Хакс злорадно и подмечал, поддевая Рена насчет наличия сексуального опыта. От чужого возмущения еще долго покалывало в висках.

Но, увы, желание Рена общаться на подобные темы данный инцидент нисколько не охлаждал.

***
Хакс и не предполагал, что Рен может его довести до того, что он сам, захватив отряд штурмовиков, отправится доставать магистра из какого-то едва ли не подземелья, в которое тот был заточен своим мастером (за дело, несомненно!). Но скучающий Кайло — это страшная сила. Страшно деструктивная, точнее, и очень-очень-очень надоедливая. Способность и готовность ебать Хаксу мозг круглые сутки была, пожалуй, самым весомым аргументом в принятии генералом решения поддаться на уговоры и вытащить эту сволочь хоть с того света. Если бы хоть так от него можно было избавиться!

Генерал идиотом не был и подозревал, что вся эта ситуация с Реном неспроста. Верховный лидер давно не выходил на связь, и могло статься, что он окончил свое существование, как и полагалось — пав от руки ученика. Хотя в способности Рена было трудно поверить, но тому могло бы и повезти, а потом везение кончилось, и пришлось буквально вынуждать генерала помочь. Просить Рен не умел, и учиться, видимо, не собирался.

«Почти дошли, генерал, — довольно проинформировал Рен. — Остался всего один поворот. Будьте добры, оставьте ваших людей здесь».

«Это еще зачем?!»

«Я не могу им гарантировать безопасность, а вы, насколько я помню, дорожите верными вам людьми».

«Правильно помните», — буркнул Хакс, силой воли придерживая колкость о том, что раньше магистра мучил склероз, очевидно. Впрочем, приказ ждать его штурмовикам он отдал и быстрым шагом направился к едва видной в конце коридора двери. Как и весь подземный комплекс, коридор выглядел заброшенным и давно не используемым. Если бы не уверения Рена, то самому Хаксу и в голову бы не пришло искать тут кого-то, несмотря на то, что аварийное освещение все еще работало, как и очистители воздуха.

Дверь была заперта снаружи на мощную щеколду, и Хаксу пришлось повозиться, чтобы её открыть, но он был уверен, что для форсъюзера это вообще преградой не было. Что за игры затеял Рен?

…

Хакс нашел Рена.

Только вот… то, что он увидел, никак не соотносилось в его мозгу с магистром.

Посреди небольшой комнаты стояла медицинская платформа жизнеобеспечения. Очень дорогая, способная буквально вернуть с того света. Или не пустить туда.

А на ней лежало… что-то.

Генерал почувствовал слабость и тошноту, но не мог не подойти ближе. Ноги подрагивали, руки тряслись более ощутимо, но осмыслить все еще не получалось.

Вокруг… тела суетился единственный дроид, поправка — единственный целый дроид, останки второго валялись у стены.

Шаг вперед.

Хакс увидел многочисленные провода, какие-то зажимы, между которыми виднелась матово-белая кость.

Шаг. Влажно блестели обнаженные мышцы.

Еще шаг. Рен весело заверил Хакса, что тот почти пришел.

Шаг. Он увидел лицо.

Часть лица.

На левой половине отсутствовали кожа и часть мышечных волокон до самого глаза.

Как будто их разъело что-то…

Глаза… Рена? — были широко распахнуты от боли и ужаса, из уголков сочились кровь и сукровица.

Рот перекосился в безумной улыбке. Хакс видел зубы через дыру в щеке.

Рассудок механически отмечал повреждения одно за другим.

Это не Рен, Космоса ради, не Рен.

Не тот Рен, что сейчас продолжал весело что-то говорить у Хакса в голове.

Он не мог разобрать слов.

Шаг. С такими повреждениями не живут.

А он и не жил. Пластиковые трубки искусственных сосудов хорошо просматривались с правого бока. Так же, как и позвоночник.

«Мастер делает мне больно…»

Почему он не обратил внимания на эти истерические нотки в голосе? Они всегда там были?

Хакс не мог вспомнить.

Руки тряслись все больше.

Шаг. Последний.

Хакс почти упал, но уцепился пальцами за края платформы, так крепко, что стало больно.

«Я ждал тебя, Хакс».

В ушах стоял оглушительный звон, по голове словно бы ударили стеклянной бутылкой. «Это не он, не Рен нереннереннерен». Мысли разлетелись вдребезги.

Кажется, колени все-таки подогнулись.

Кажется, он ободрал ладони о край платформы.

Разум затопили дикая боль, отчаяние и безнадежность.

Он утонул в них.

«Я ждал тебя…», — раздалось в тишине.

@темы: вести с полей, почеркушка, Визит музы, Сам сделал!, ЗВ_вместо_мозга

---

Кхм

ВОЛЧЕ
Я ПОМНЮ КАК Я ЭТО ПИСАЛА И ЧТО ТЫ МНЕ СОВЕТОВАЛА
И Я ГОРЖУСЬ
НЕ СМОТРЯ НИ НА ЧТО
И ДА
СПАСИБО ТЕБЕ, ЧТО ОТВЕЧАЛА ЗА МЕНЯ НА КОММЕНТАРИИ

Название: Уроборос
Автор: Hino Yomikuro
Бета: Тунгусская Волчица
Размер: миди (5338 слов)
Пейринг/Персонажи: Кайло Рен, генерал Хакс, второстепенные персонажи
Категория: слэш
Жанр: драма, ангст, романтика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Хакс не успевает. Раз за разом.
Примечание/Предупреждения:

спойлер

многократная смерть персонажа и

еще спойлер

ХЭ

Саламандра кусает свой хвост, подражая Великому Змею. Этот символ — Уроборос, он знаком тебе, я уверен.

Хакс не успевает. Все начинается именно с этого.

Противостояние с Сопротивлением после потери Старкиллера переходит на новый уровень. Рен разыскивает вражеские базы с неким остервенением, очевидно, стараясь выйти на след той девчонки-мусорщицы. В этом стремлении его можно понять. Понять и просчитать. Именно это и губит магистра — получив информацию о местонахождении Рей, он вылетает по заданным координатам, прихватив с собой только небольшой отряд… и попадает в засаду. Впрочем, Рей там все же есть.

Когда Хакс прибывает с подкреплением, все уже кончено. Тела солдат Сопротивления и штурмовиков лежат вперемешку, искореженные, иногда даже разорванные. На клочке относительно чистого пространства валяется разрубленное надвое тело мусорщицы, но Хакс ее практически не замечает. Рядом сломанной куклой в луже собственной крови, которой много даже на первый взгляд, лежит Рен. Глаза магистра слепо смотрят в потолок. Генерал чувствует себя так, будто пол пытается испариться у него из-под ног, но он усилием воли подавляет эмоции, загоняя их поглубже, сжимает кулаки и начинает осматривать тело. Руки магистра в крови, как и одежда, висящая лоскутами у левого плеча, неподалеку валяется узкий метательный нож.

Нелепая случайность, что у кого-то из Сопротивления оказалась такая бесполезная вещь, в итоге ставшая именно той соломинкой, что сломала спину верблюду.

Хакс проводит пальцами по шее Рена в тщетной надежде нащупать пульс. Рен выглядит почти умиротворенным и, как бы кощунственно это ни звучало: смерть магистру оказывается действительно к лицу. Практически невозможно оторваться от болезненного созерцания. Хакс сглатывает горький комок в горле и отрывисто отдает приказы о доставке тела Рена на «Финализатор» и уничтожении зачищенной им базы. Он не смотрит, как череда взрывов превращает часть планеты в огненный ад, внимание против воли сосредоточивается на анализе ситуации, а память подкидывает фрагменты прошлого с улыбающимся, беспечным Кайло. Грудь сжимает болезненными тисками, но у генерала нет времени на личное горе. И нет права на слезы, только на присутствие на погребальной церемонии.

В своей каюте, шесть часов спустя, Хакс разбивает костяшки пальцев о стену, клянет магистра, его хаттову натуру, и сжимает в объятьях подушку, пропитанную чужим запахом. В собственной кровати он чувствует холод и пустоту. Хочется выть, как раненый зверь. Если бы только можно было все исправить…

Натягивается и вибрирует нить судьбы. Саламандра кусает свой хвост.

Хакс просыпается рывком с судорожно бьющимся о ребра сердцем и замирает. Кайло спит рядом, пристроив голову на подушке генерала и оплетя его своими длинными конечностями. Живее всех живых. Кошмар, просто идиотский кошмар. Хакс сжимает дрожащие пальцы и глубоко дышит, потом, плюнув на все, обнимает Рена и прикрывает глаза, разделяя чужое тепло. До подъема еще есть время, и его стоит потратить с куда большей пользой, чем на воспоминания о жутком сне.

Однако, хочет Хакс того или нет, реалистичный, слишком живой кошмар и не думает стираться из его памяти, напротив — генерал начинает подмечать, насколько точно события сна повторяют реальность… или это реальность дублирует кошмар? Это беспокоит. Нервирует, если честно.

Когда Рен притаскивает снова? эту девчонку-мусорщицу, из головы которой собирается выудить карту — генерал отдает приказ об усиленной охране. Плевать, правда ли то, что он видел в кошмаре, но сбежать этой маленькой дряни с его, Хакса, базы не удастся! И когда ему докладывают о неудавшейся попытке одного из штурмовиков освободить пленницу, генерал позволяет себе довольную улыбку. К тому же занятый потрошением чужих мозгов Рен не громит все вокруг. Приятный бонус.

Но…

Неясное чувство тревоги так и не покидает Хакса, заставляя внимательнее присматриваться не только к окружающим, но и к Рену, стараться выудить из памяти и сопоставить детали увиденного во сне. Целовать Кайло настойчивее, сжимать запястья до синяков, кусать, оставляя отметины на коже, собственнически прижимать его к себе, засыпая в одной кровати. Не то чтобы Рен возражал, ему-то все более чем нравится.

Однако, несмотря на все отданные приказы, сопротивленцы под предводительством Хана Соло, этого хаттового контрабандиста, все же оказываются на Старкиллере, пока основные силы базы нацелены на отбивание атаки извне. И кто бы мог подумать, что старик, вуки и дезертир способны устроить не просто теракт, но и бойню, стремясь добраться до девчонки. Магистр Рен, которого они встретили в дверях пыточной, явно был в неописуемом восторге.

Хан Соло погибает от клинка сына, предварительно протерев собой стены в коридорах, но дает время сбежать предателю с мусорщицей, искромсанный световым мечом труп вуки так и остается валяться где-то в недрах базы, а след магистра отмечают засохшие капли крови.

Генерал скрипит зубами, докладывая Сноуку, все рушится, а ему надо быть в другом месте. В конце концов, спасать Рена он пойдет и без приказа, но хаттова субординация!

Штурмовики готовят шаттл весьма оперативно, однако Хаксу все равно хочется их поторопить, его гложет смутное предчувствие беды, но он убеждает себя, что все с Реном будет в порядке. Путь по координатам маячка кажется слишком долгим, почему нельзя быстрее? Разлитое в воздухе напряжение сгущается еще больше, звенит тревожной тишиной в ушах. Наконец Хакс видит на снегу темнеющий силуэт — тело магистра, и отдает приказ штурмовикам — забрать его.

Не успевает.

Землю сотрясает мощный толчок, раздается ужасающий треск, ломаются и падают деревья, а между шаттлом и магистром пролегает огромная трещина, из недр которой поднимается жар, она продолжает расширяться, в мгновение ока пожирая все больше и больше пространства.

У Хакса расширяются от ужаса глаза. Он видит, как сползает вниз, к пролому, тело Рена, облепленное пропитанным кровью снегом. Рен не приходит в себя. Его пожирает хищно распахнутая пасть провала. Хакс чувствует, как ногти до крови впиваются в ладони, но ему все равно. Резко охрипшим голосом он командует убираться отсюда. Задание провалено. Магистр Рен — мертв.

Весь полет до «Финализатора» Хакс не может унять мелкую противную дрожь. Перед глазами так и стоит дышащая жаром пропасть и Рен, Рен, Рен. Хатт побери! Этого не должно было случиться. Он не мог умереть, не мог! Не должен был!

Генерал чувствует иррациональную бессильную ярость. События не должны были развиться в таком ключе. Он должен был все это предотвратить. Должен!

Рен обязан был выжить.

На докладе перед Верховным лидером Хакс усиленно держит лицо, стискивая руки за спиной. Кажется, Сноуку плевать на потерю Рена, он отдает приказ о поиске той самой девчонки, Рей, которая не менее перспективна, чтобы заменить ею Кайло. Генералу кажется, что ярость, поселившаяся в его груди, стремительно разрастается и мутирует в ненависть. Магистра Рен нельзя заменить… тем более какой-то мусорщицей!

В тишине своей каюты Хакс думает, что за этот приказ он убил бы Сноука, если б мог. Голыми руками придушил бы прямо там, но, к сожалению, тот выходит на связь только через голограммы.

Никто. Никто не смеет отбирать у него Рена. Это Хакс рассказывает бутылке виски, да так и засыпает, сидя за столом со стаканом в руках.

Нить судьбы недовольно гудит. Саламандра сворачивается кольцом.

Генерал просыпается с трудом. В голове гудит, как и положено при похмелье, сердце гулко бьется о ребра и ноет. Рядом кто-то шевелится, и до Хакса доходит, что он в постели, что кто-то спит рядом, и что чья-то рука перекинута через его живот. Хакс медленно садится и с опаской поворачивает голову в сторону, чтобы рассмотреть, в чьей он постели, и чувствует липкий страх.

Рядом спит Рен.

Абсолютно живой и здоровый, смешно морщащий во сне нос Рен.

Абсурд. Кошмар?

Генерала трясет. Было ли это на самом деле? Было ли это — реальностью?

Почуяв неладное, а может, просто от телодвижений генерала, просыпается Кайло. Сонно щурится, обхватывает Хакса за плечи и замечает, что тот все еще дрожит, интересуется, что не так. Магистр улавливает отголоски чужого страха, но не может прочитать, с чем они связаны. Плохой сон?

Рен не помнит…

Он не может увидеть это даже в голове генерала?

Хакса пробирает еще одной вспышкой страха, он неуверенно кивает — лучше бы это было кошмаром.

Кайло спросонья расслабленный и ласковый, он обнимает крепко-крепко, прижимая спину Хакса к своей груди, целует в шею и не сыплет насмешками, хотя мог бы. Рен понимает — у всех есть свои особенные кошмары. Он ловит руки генерала в плен своих, а после Хакс кожей чувствует его улыбку, Рен подносит одну из генеральских ладоней к своему рту и начинает целовать кончики пальцев.

Под неторопливыми чувственными ласками Хакс успокаивается и ненадолго откладывает принятие решения. В конце концов, как можно менять Рена и его внимание на какие-то, пусть и реалистичные, страхи?

Много позже генерал рассматривает в зеркале свежие засосы, которые потом надежно скроет форма, и размышляет над тем, что два хаттовых раза — это никакое не совпадение и не случайность. Это похоже на толстый намек мироздания. Грядущие события надо предотвратить. Любой ценой.

Штурмовик FN-2187 гибнет, так и не став Финном. Предатели и дезертиры Первому Ордену не нужны.

После допроса состоится тихая казнь По Дэмерона, лучшего пилота Сопротивления. Не стоит давать врагу и шанса получить своих людей обратно. Хороший враг — мертвый враг. Умирает на Джакку мусорщица Рей, скрывающая разыскиваемого штурмовиками дроида, и никакая Сила не помогает девчонке выстоять против нескольких хорошо обученных отрядов. Магистр Рен так и не узнает, что эта тварь была из одаренных. И Верховный лидер, конечно же, тоже.

Отдавая приказ об атаке на одну из баз противника, Хакс прячет улыбку в уголках губ.

Как бы смешно это ни звучало, но Хан Соло вместе с силами Сопротивления все равно совершает налет на Старкиллер. Смешно, потому что Хакс к этому готов, и этим надоедливым букашкам ничего не светит, кроме собственной смерти.

Хан Соло традиционно заканчивает жизнь насаженным на световой меч сына. Бок магистру все же подпалило, однако ничего такого, с чем бы не справилась бакта. А оставшийся шрам Хакс потом лично исследовал кончиками пальцев и губами, и больно магистру точно не было.

Сноук доволен результатами их совместной с Реном деятельности, однако это не мешает ему посылать магистра на какие-то загадочные миссии то в одиночку, то в компании остальных рыцарей. Кайло часто возвращается потрепанный или раненый, от него несет гарью, чужой или своей кровью, плазмой и совсем чуть-чуть безумием битвы.

Хакс не уверен, что ему это нравится, но это нравится самому Рену, и он ничего не говорит.

Как выясняется позже — стоило бы.

Одно из поручений лидера идет не так, как запланировано, но сообщить об этом некому. Магистр Рен захвачен в плен Сопротивлением, а все остальные убиты.

Судьбу сына решает лично генерал Органа.

Лицо женщины, окончательно поседевшей от горя, перекошено от ненависти.

Хакс видит это на голоэкране: казнь магистра рыцарей Рен — настолько значимое для Сопротивления событие, что они добились возможности транслировать её на всю галактику. Когда эту новость приносят генералу, того перекашивает не меньше, чем Органу сейчас, и подчиненные спешат убраться подальше.

О, все обставлено более чем пафосно. В стиле справедливого суда. Только вот «подсудимый» в кандалах, блокирующих Силу — Хакс такие только на картинке и видел — выглядит как жертва пыток. Генерал готов поклясться — пытали Кайло не только ради возможных сведений. И ничто из этого на справедливый и тем более честный суд не тянет. Однако Лея Органа уверенно вещает о тяжких преступлениях собственного сына и безжалостно зачитывает приговор.

Казнь.

Конечно же, казнь.

Смерть мужа сыну эта женщина простить не может.

Солдаты стоят с бластерами наизготовку. Кайло выводят в центр площадки, он смотрит на мать исподлобья и кривит губы в едкой усмешке, но ничего не говорит. В него стреляют, и генерал не может позволить себе отвернуться, с изумлением он видит, как энергетические сгустки зарядов замирают буквально в метре от магистра, по вискам Рена течет пот, губа напряженно закушена, но он может воздействовать, несмотря на блокировку Силы кандалами!

Это длится какие-то секунды, а потом откуда-то со стороны судейской трибуны выходит мужчина в просторных джедайских одеждах и в два шага оказывается у Рена за спиной, а в следующий миг из груди магистра уже видно лезвие голубого светового меча. Камера показывает крупным планом удивленные стекленеющие глаза магистра, прежде чем Хакс решается прервать просмотр.

Во рту разливается горечь.

Не предотвратил.

Не спас.

Какого хатта?!

Хакс отдает приказ — Старкиллер только что обрел новую цель, но это нисколько не умаляет произошедшего. Жажда мести вскипает в крови, но не только к генералу Органе, но и к Сноуку — тот не мог не знать, куда посылал магистра.

Хакс выпрямляет спину. В глазах подчиненных он не может выглядеть слабым, не может позволить себе испытывать неуставные чувства.
У себя в каюте Хакс принимает долгий холодный душ. Слез нет. Горло душит беззвучный крик, руки дрожат.

Проклятье.

С губ срываются какие-то хрипы, но даже сам для себя Хакс не может объяснить — что же он пытается сказать. Видеть свою каюту кажется почти невыносимым и, накинув одну лишь шинель, генерал идет в каюту Рена, ложится в чужую холодную кровать, укрываясь вместо одеяла сменным плащом магистра, и позволяет себе забыться тяжелым сном.

В бездну этот мир!

Саламандра покусывает свой хвост, прикрыв хитрые глаза. Нить судьбы продолжает тянуться.

Утро встречает Хакса звуками будильника на датападе и недовольного поминания чьей-то матери над ухом, а также торопливым поцелуем и активным копошением. Генералу не хочется открывать глаза.

Осознание наваливается на Хакса подобно удару по голове. Он садится рывком и видит голую спину Кайло, пытающегося натянуть свою нелепую недокофту и справиться с подтяжками. Облегчение затапливает Хакса целиком. Кажется, немного кружится голова. Он не обращает на это внимания и поднимается, чтобы обнять Рена со спины. Тот недоуменно замирает, но генерал ничего ему не говорит. Живой. Действительно живой. Теплый.

Кайло в кои-то веки бубнит что-то об опозданиях, дисциплине и его, Хакса, подчиненных. Но именно сейчас — Хаксу плевать. На все плевать, кроме самого Рена, кроме его прикосновений и ощущения биения его сердца под рукой. А что сказать подчиненным — он придумает, да и кто осмелится спросить его прямо?
История повторяется.

Но на этот раз Хакс не собирается позволять Сноуку угробить магистра Рен. Его, хаксова, магистра.

Он говорит Рену о своих подозрениях в том, что Верховный лидер хочет избавиться. От них обоих.

Кайло не погибает от рук собственной матери.

Они успешно ведут борьбу с Сопротивлением, пусть все же и теряют Старкиллер. Но это выгодный размен. Смерть Люка Скайуокера того стоит.

Рен… Рен становится более требовательным в постели, а еще ходит задумчивый, словно его что-то беспокоит, но на вопросы Хакса он лишь отмахивается.

Рыцари Рен всем составом перебираются на «Финализатор». Вместе с ними на корабль приходят хаос, неловкие моменты, еще большая занятость магистра и, как ни странно, уют. Ощущение кого-то надежного в тылу. Рыцари устраивают веселую возню в тренировочных залах, заседают кружком в каюте магистра и бурно обсуждают какие-то свои дела. Травят байки, посылают пойманных штурмовиков за кафом, активно пытаются подружиться с самим Хаксом. Рыцари умудряются устраивать различные подпольные мероприятия типа тотализатора или пьянок с персоналом, и генерал очень надеется, что до оргий там дело не доходит. В каюте магистра появляется какое-то подозрительное растение, о котором тот не имеет ни малейшего понятия, а через неделю Рен сам участвует в каком-то странном споре, из-за которого, притворившись техником Мэттом, чинит панель, выставив пятую точку вверх. Хаксу стоит больших трудов не засмотреться, проходя мимо. После Кайло ходит умиротворенный, часто лежит, как большой кот, у Хакса на коленях головой и почти урчит, когда генерал перебирает его волосы и невесомо поглаживает подушечками пальцев по лицу. Смеясь, ловит его пальцы губами и провокационно посасывает, не желая ничего слышать об отчетах.

А в одну из ночей бесследно исчезает вместе с рыцарями и собственным шаттлом.

На такой случай Хакс вообще-то давно уже снабдил Ренов «Ипсилон» жучками, так что отследить координаты, хотя бы для успокоения собственных нервов, дело не такое уж и сложное.

Сигнал маячка пропадает в неизвестном ранее поясе астероидов, и Хакс хмурится, подсознательно ожидая какой-нибудь гадости — магистр просто не мог разбиться, а значит, дело в глушилках или еще в чем- то подобном. Сомнения в адекватности своих поступков, тем не менее, не мешают Хаксу отдать приказ выдвигаться по заданному курсу. ИЗР уходит в гипер и семь с половиной часов спустя выныривает у того самого астероидного пояса. Только чутье и очень хорошие сканеры помогают обнаружить среди массы космических булыжников тщательно замаскированную базу. Кажется, Хакс знает, что — вернее, кто — там прячется.

Шаттл с генералом и штурмовиками под началом капитана Фазмы заходит на посадку, не встречая никаких препятствий. База кажется покинутой. Освещенные лишь тревожными красными лампочками коридоры выглядят зловещими. Особенно, если присмотреться — видны следы ведения боевых действий. Потом на их пути начинают попадаться трупы. Художественно нарезанные и с характерными следами от светового меча. Магистр обогнал их едва ли на час, однако похоже, что признаки жизни тут подавать больше некому.

У Хакса тревожно екает где-то внутри.

Он ускоряет шаг, почти бежит туда, где, согласно добытым картам, должно быть сердце базы. Замирает, словно налетел на стену — рыцари Рен, едва живые, а некоторые — точно мертвые, остались по эту сторону огромных дверей. Там, за этими дверями, наверняка что-то вроде тронной залы — уж это со страстью ситхов к власти можно предположить со стопроцентной точностью.

«Помогите ему, генерал», — шепчет единственная девушка среди рыцарей, зажимающая раненый бок, и Хакс командует штурмовикам оказать всю возможную помощь выжившим.

Едва переступив порог зала, генерал понимает — он не ошибся, трон тут точно имеется, а кроме него — и труп Сноука. Кайло сидит у подножия помпезного кресла, и он явно не в порядке.

Магистр улыбается при виде Хакса, но с места не двигается, генерал подходит ближе и опускается на одно колено, встревоженно называя магистра по имени. Рен бледен, его волосы мокрые от пота, темные завитки липнут к шее. Лицо, на котором в этой реальности нет шрама, так и норовит искривить болезненная гримаса.
У тела Сноука валяется странного вида меч из какого-то металла, и внутри у Хакса что-то обрывается от догадки.

Рен отрывает окровавленную ладонь от живота и касается щеки генерала, пачкая ту красным. Улыбается с какой-то болезненной нежностью. Шепчет о том, что теперь-то уж Сноук опасности не представляет. Ни для кого. И что мечта Хакса установить в галактике порядок — вот она, рядом. Теперь он может стать Верховным лидером или даже Императором. Если захочет.

Рен говорит что-то еще, но Хакс пропускает это мимо ушей — рука Кайло слишком холодная, крови слишком много, она выплескивается толчками…

Хакс велит Рену замолчать, не тратить гребаные силы на бесполезные разговоры. Рана магистра слишком ужасна — разумом Хакс понимает, что даже одаренные с такими не живут. Он пытается прижать рану сам, помочь, криком зовет штурмовиков, требует аптечку, бакту, да хоть что-нибудь!

Рена же генерал обнимает, прижимая к себе. Боясь отпустить. Магистр удобнее устраивает голову на хаксовом плече и, поглаживая окровавленной рукой щеку, говорит, что глупо было полагаться только на Силу. Что был бы еще один шанс — он бы сделал все по-другому. Хакса пробирает холодом вдоль позвоночника. Он рычит, шипит Рену, что тот не умрет вот так, только не он!

Но…

Одежды генерала слишком быстро пропитываются кровью. Рука магистра сползает, безжизненно падая, а тело в объятьях Хакса обмякает.
Кайло Рен умирает с улыбкой на губах.

Хакс в первые за хатт знает сколько времени плачет — плачет, почти не осознавая этого, горько и беззвучно. Горячие слезы падают на побелевшее лицо магистра, и генерал с запоздалой нежностью гладит Рена по волосам, поднимает безвольное тело на руки и, как величайшую драгоценность, устраивает на троне, с болезненной аккуратностью поправляя отяжелевшую от крови одежду и вкладывая в холодные ладони рукоять светового меча, смыкая пальцы магистра вокруг нее. Медлит, заставляя себя разжать руки и сделать шаг назад. Еще и еще. Повернуться, оставить за спиной последнюю улыбку магистра.

Уйти.

Уйти, отдавая приказ забрать всех выживших. И уже вернувшись на борт «Финализатора», глядя на свои окровавленные одежды и на засохший на щеке след чужих пальцев, Хакс отдаст приказ — взорвать к хаттовой матери эту базу.

«Огненное погребение. Вы это заслужили… но этого ли вы хотели, магистр?»

Корабль погружен в траурную тишину, никто не смеет мешать Хаксу в его горе, пусть он даже этого не показывает. Генерал стаскивает с себя безнадежно испорченную одежду и оставляет брошенной на полу, для вечного аккуратиста Хакса это кощунственно, смывает с себя следы крови и долго курит прямо в ванной.
Хаксу бы хотелось набрать горячей воды и, возможно, заснуть вот так, лишь бы не в своей постели. Но он не может себе этого позволить. Он не имеет права рисковать своей жизнью и поэтому ложится в кровать, стискивая до побелевших пальцев одеяло и, промучившись несколько часов бессонницей, засыпает.

Саламандра сладко зевает и снова прикусывает свой хвост. Беззвучно дрожит нить…

Хакс просыпается в своей кровати один. Как только он это осознает, его накрывает волна удушливой паники, которая рассеивается через несколько мгновений, когда до него доносится голос Рена, довольно мелодично что-то напевающего в душе. В собственном душе Хакса, вообще-то, очевидно, проснувшись раньше самого генерала. Облегчение столь велико, что он падает обратно на кровать и по-идиотски улыбается потолку.

К тому времени, как Кайло выбирается из душа с мокрыми волосами и обернутым вокруг бедер полотенцем, Хакс уже полностью владеет своей мимикой. Но от почти болезненного, сводящего кончики пальцев желания прикоснуться самообладание не спасает. Впрочем, не так уж генерал и противится своим желаниям. Рен чуть ехидно комментирует эти утренние нежности, но Хакса целует с удовольствием, а также с толком и расстановкой, не ограничиваясь одним только разом.

На мостик генерал отправляется довольным, практически умиротворенным, но где-то внутри него змеей свернулась уверенность в том, как именно следует поступить. С Сопротивлением, Сноуком и прочими. У Хакса есть Старкиллер и верные люди — те, кто готов подчиниться его приказам, какими бы они ни были. Хакс вызывает Фазму к себе и ставит перед ней задачу. Капитан не спрашивает, почему она должна лишить жизни одного из своих людей и потенциальный источник информации. Она просто сделает все возможное, чтобы именно так и было, раз ее генерал так хочет.

Хакс уже нисколько не удивляется ни прыткости мусорщицы с Джакку, которая умудряется удрать в последний момент, хоть и оставив дроида, ни тому, что самоубиться о собственного сына является Хан Соло, и легко смиряется с фатальными повреждениями Старкиллера, но на этот раз планета хотя бы не взрывается. Он досадливо кривит губы на речь генерала Органы, которую ему предоставляет шпион — бывшая принцесса намерена мстить за мужа до конца. Это ее погубит.

Из-за сломанного голопроектора (как это могло произойти, и почему невозможно починить или заменить?) приказы от Сноука приходят редко и только в письменном виде. Хакс этому рад — для Рена так куда как меньше опасность вляпаться в какую-нибудь переделку.

Кайло предпочитает проводить свободное время в тренировках, нередко задерживаясь в тренировочном зале не менее чем на шесть часов. Оттуда он возвращается тяжело дышащим, усталым до потемнений и цветных пятен перед глазами, но довольным.


Рен не замечает, что с его организмом что-то не так. Он начинает быстрее уставать, по утрам его преследуют легкое головокружение и апатичная вялость. Иногда перед глазами темнеет, но быстро проходит — он списывает это на чрезмерные нагрузки. Он уменьшает часы посещения тренировочных залов, но ничего не меняется, более того — приходят боли по всему телу, особенно в области сердца. Рен тайком от Хакса проходит обследование в медотсеке, но никаких проблем с сердцем у него нет, а дроид советует пить витамины. Его Кайло почти готов разломать от злости, однако сдерживается. С каждым днем отражение в зеркале все бледнее, и списать это на слишком богатое воображение, словно бы он придумал это все себе сам, не получается. Беспокоить своими проблемами Хакса магистру не хочется — тот и так весьма напряжен и, кажется, готов трудиться до обмороков на рабочем месте. Рена начинают преследовать головная боль, внезапные тошнота и кашель. Грудь сдавливает, как от недостатка воздуха — и Кайло кажется, что его излюбленное силовое удушение применили на нем самом. У Рена не такая уж и тонкая кожа, но синяки начинают образовываться едва ли не от любого прикосновения, не говоря уже о кровоподтеках. Это пугает. Медицинские дроиды по прежнему ничего не находят, а медитации не дают ответов. Кайло начинает избегать Хакса, отговариваясь нестабильностью Силы и тем, что это может быть опасно в первую очередь для самого генерала. Не то чтобы Рен был таким уж искусным лжецом. Но Хакс ему верит.

Магистр действительно погружается в глубокую медитацию, но ничего не находит. И это значит, что информацию в Силе от него скрыли, и это либо Люк Скайуокер, либо Сноук. Первого Рен отбрасывает почти сразу же — пожелай дядя его убить, убил бы мечом. А это вот… слишком по-ситхски. Тело почти не слушается, и шевелить даже пальцами, не то что руками — очень трудно. Кайло бесится, но это не помогает. Он не знает исцеляющих техник Силы. Он не знает, куда надо воздействовать Силой, чтобы попытаться все исправить.

Что-то липкое течет по лицу, Кайло находит силы перебороть сопротивление собственного тела и прикоснуться пальцами к лицу, провести у уголка глаза. На подушечках, ярко алея, остается кровь.

Рен сдается — он не может справиться с этим сам. Он даже выбраться за пределы комнаты самостоятельно больше не может. Магистр мысленно тянется к такому знакомому кристально четкому сознанию и зовет, переступая через собственную гордость: «Хакс». Генерал откликается почти мгновенно, и в его мыслях скользят недоумение пополам с удивлением, а ещё… опаска?

«Магистр?»

«Вы не могли бы… мне помочь?»

«Где вы?»

В мысленном голосе Хакса мелькает нотка тревоги. Рену почти приятно.

«У себя».

Недоумение.

«Что с вами?»

«Увидите».

Магистр почти слышит, как мысленно ругается генерал, покидая свой пост.

Рену почти не становится лучше, но кое-как он умудряется сменить позу для медитации на полулежачее положение, опираясь спиной на кровать.
Когда перед Хаксом с шипением открывается дверь, Рен смотрит на него снизу вверх и видит, как бледнеет генерал, разглядев кровавые дорожки на лице Кайло. Кровь сочится из уголков глаз, носа и даже ушей. Выглядит, должно быть, жутко.


— Вы перестарались с использованием Силы? — голос Хакса звучит ровно, но есть в нем что-то… почти неуловимое, что выдает крайнюю степень напряжения.

«Я не знаю», — честно признается Кайло и морщится от того, как беспомощно это звучит. Он ненавидит слабость.

— Почему… почему вы не отвечаете вслух?

«Мне больно говорить».

Кайло умирает, и это очевидно. Более того, умирает он медленно и мучительно. Ему больно каждую минуту, даже просто дышать стоит неимоверных усилий. Это не просто угасание, это агония. Долгая, выматывающая, невыносимо жестокая.

Врачам путем долгих исследований удается выявить и даже частично расшифровать сложный яд, но надежды подобрать в ближайшее время противоядие нет никакой. Все, что может медицина — только облегчить боль.

Обследования показывают далеко не утешительные результаты, и магистр отказывается лежать в медблоке — раз уж это и так бесполезно, лучше провести время… с Хаксом. Генерал подолгу остается сидит у постели Рена, распределяя свои обязанности между подчиненными, он держит Кайло за руку, сам делает обезболивающие инъекции, стирает с щек кровавые дорожки и слушает мысленный треп старающегося, действительно старающегося его ободрить магистра.

Лучше не становится.

Рен медленно угасает, становясь все бледнее и прозрачнее с каждым часом.

Хакс остается ночевать у постели магистра, сжимая его ладонь. Ему страшно. Страшно, что он уйдет, а утром застанет только остывшее тело.

Генерал долго не может заснуть, прислушиваясь к чужому неровному дыханию.

А утром, открыв глаза и обнаружив себя в объятьях вполне себе живого Кайло, он понимает — магистр в очередной раз умер. Тихо скончался во сне рядом со спящим Хаксом.

В груди разливаются запоздалые пустота и сожаление.

Нить Судьбы продолжает дрожать.

Рен старается расшевелить Хакса — магистру не нравится его апатичное состояние, но удается ему это с переменным успехом. Хакс блестяще командует машиной наступления Первого Ордена, гораздо успешнее, чем от него мог ожидать даже Сноук. Из окружения Хакса загадочным образом пропадают шпионы, влияние генерала слишком велико, войска его обожают, магистр, похоже, тоже.

Впрочем, в этот раз все идет на удивление гладко, несмотря на все попытки магистра саботировать порядок на корабле.

Опека Хакса душит Рена, но генерал не замечает этого.

Рен чувствует себя неприкаянным. Он не понимает, какую роль ему отводит в своей жизни Хакс, не видит цели, к которой можно было бы идти, не обращая внимания ни на что. Ему хочется горячки боя, страсти, боли, дышать полной грудью и жить на грани. Но Хакс душит его своей правильностью. Магистр не может укротить свою натуру, не может запереть ее на замок, Сила рвется наружу, требует сделать хоть что-нибудь.

И Кайло делает.

Берет истребитель вместо собственного шаттла и начинает играть в салочки с пилотами Сопротивления. Ему настолько не хватало этого жара в крови, что он не замечает ни близости, ни численного превосходства противника. Магистр чувствует эйфорию, на «Финализаторе» ему было почти больно — пытаться почувствовать это все, понимать, что не можешь, и сделать что-либо — не можешь тоже. Сейчас он счастлив, насколько это вообще возможно. И даже то, что истребитель подбивают, и ему приходится совершить экстренную посадку, нисколько не омрачает охвативших Рена чувств. Хакс наверняка будет в бешенстве.

Приземление получается очень и очень жестким. Электроника испускает дух почти сразу, и ко всем попыткам ее оживить остается глуха, но хоть сигнал бедствия отослать удается, спасибо и на том. Рен старательно оттирает кровь с лица — травмы при падении он получил хоть и незначительные, но довольно болезненные.
Решение не сидеть на месте приходит к Рену очень быстро — ему ужасно наскучило созерцать однообразные деревья вокруг, так что пойти исследовать местность, по его мнению, будет разумным.

Планета оказывается обитаемой. Более того, она агрессивно обитаема. Когда это магистр Рен мог отказаться от хорошей резни? Его даже не слишком настораживает, что женщины среди агрессивного населения чем-то похожи на одаренных. Каких-то странных одаренных, но все же...

Поле боя, действительно боя, огромное пепелище.

Рен еще никогда не дрался так — за пределом собственных способностей, выжимая себя буквально досуха, до последней капли Силы. Это невероятно. Это — бесконечно прекрасно.

Ему не на что опереться, и он стоит на коленях, пытаясь отдышаться, неподалеку шевелятся умирающие, раздаются тихие стоны, предсмертные хрипы и проклятья.

«И… заберем с собой…» — шепчет голос прямо в ухо, хотя рядом никого нет.

Рен никогда прежде не видел, чтобы растения росли настолько быстро. У него нет сил даже встать, не то чтобы уйти, а это значит — конец. Мертвые ведьмы так отчаянно хотят забрать его с собой, что он с удовольствием бы отказал им, но увы.

Зеленые побеги сноровисто оплетают коленопреклоненное тело, вонзая шипы глубоко в плоть, прорастая внутрь ран, прокладывая себе путь насквозь. На тонких усыпанных шипами ветвях раскрываются маленькие, алые с желтой сердцевиной, цветочки.

Генералу Хаксу о смерти магистра Рена докладывают пять часов спустя. Он поначалу не понимает, что именно видит в приложенных к отчету файлах, но мгновениями позже приходит осознание, и Хаксу требуются кошмарные усилия, чтобы усидеть на месте, а не ринуться в уборную прощаться с содержимым собственного желудка.

Это слишком.

Это просто слишком.

Он не успел.

Опять не успел.

В который гребаный раз.

Но сдаться, отступить, он уже не может.
Ни за что.

Даже если в итоге этого бесконечного цикла всегда только боль, он не готов отпустить, потерять Рена. Окончательно.

И в этот раз, засыпая в собственной кровати, Хакс надеется проснуться рядом с Реном.

Саламандра только вздыхает, хвост совсем невкусный. Нить судьбы похожа на полноценный канат.


Утро не наступает.

Хакс ужасающим образом просыпает не только утро, но и обед, и даже гадать не надо, кто именно отключил звуковое оповещение не его датападе и сделал так, чтобы генеральский сон не тревожили. Пожалуй, стоит сказать Рену за это спасибо, благо тот сидит напротив кровати на Хаксовом стуле, неспешно потягивая каф, и выглядит при этом донельзя ехидным. Генерал чувствует прилив нежности, который тут же давит — еще чего не хватало. С Реном только дай слабину — мигом попытается обратить все в хаос. В лучшем случае.

Это не-утро на удивление милое. Спокойное.

Хакс расслабленно полулежит на Рене, позволяя тому перебирать свои волосы, и размышляет. Что он делает не так? Возможно ли, что он перестарался с контролем событий? Может… стоит дать Рену то, что он хочет? Убить ту девчонку, например.

Определенно, стоит попробовать.

Это решение не так уж сильно нравится Хаксу, как и предполагаемая потеря Старкиллера под очередное ритуальное убийство Хана Соло, но другие варианты кажутся ему такими… нежизнеспособными, что он отбрасывает их еще на стадии формирования.

И Хакс позволяет событиям идти своим чередом, изредка корректируя.

Когда Старкиллер начинает рушиться, генерал не идет на доклад к Верховному лидеру. Он приказывает штурмовикам подготовить шаттл и летит за своим магистром. Дать ему то, что он хочет — не так уж и сложно. А потому мусорщица Рей умирает в недрах агонизирующей планеты, как и штурмовик-ренегат.

Магистр ранен, но исходящая от него волна довольства почти физически ощутима и явно перекрывает все болевые ощущения. Рен хотел бы учить кого-то одаренного, но к тому времени, как прилетает Хакс, желание убить девчонку, завладевшую мечом Энакина Скайуокера, перевешивает. Зашкаливает. Генерала это вполне устраивает. Он лично перевязывает раны магистра и неспешно делится своими мыслями.

Убийство Сноука они обсуждают полтора месяца спустя в каюте генерала на «Финализаторе». Хакс зол, но сдерживается — ему отвратительна идея, что Рен сунется в логово Верховного лидера в сопровождении одних лишь рыцарей. Кайло же убежден, что именно так поступить и стоит.

Генерал не собирается отпускать его одного, и в этот раз он намерен донести свое мнение до Рена, объяснить и, если потребуется, заручиться поддержкой рыцарей, чтобы вбить эту простую мысль в голову магистра.

— Остановитесь, Рен, хватит уже этого безрассудства! — рычит Хакс, хватая Кайло за руку. — Вы нужны мне. Живым. Я не намерен уступать вас какой-то смерти, и не позволю это сделать вашей глупости!

…с неслышным звоном нить предопределенного рвется. Саламандра с облегчением выплевывает собственный хвост и уползает.

Хакс почти слышит призрачный звук, с которым что-то меняется в картине мира, и к нему приходит осознание — теперь все точно сложится иначе.

Рен, конечно же, с ним соглашается — магистр наконец нашел и осознал свое место в этой жизни. И оно рядом с Хаксом.

Генерал Хакс не привык терять то, что считает своим, и Верховному лидеру Сноуку еще только предстоит это узнать.

На собственном опыте.

@темы: почеркушка, Визит музы, Сам сделал!, ЗВ_вместо_мозга, типа творчество

---

продолжаю тащить-с свое

Вот не думала, что я писала столько... вроде и мало, но вроде как и многовато... чудеса, блин оО

Название: Серое
Автор: Hino Yomikuro
Бета: Тунгусская Волчица
Размер: мини (1213 слов)
Пейринг/Персонажи: Кайло Рен, генерал Хакс
Категория: пре-слэш
Жанр: ангст, мистика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Весь мир вокруг серый.
Рен не помнил, как он оказался в этом месте.

Все вокруг было никакое. Ирреальное. Серое. Серые люди, темно-серое небо с графитовыми облаками, серые коробки домов, мышино-серые деревья, синевато-серая трава, серый дым, серое солнце, ртутно-серая вода. Серые птицы, даже звуки казались серыми, неживыми. Мертвая серость лиц и глаз, размеренные, невыразительные голоса, серые мысли, пыльные эмоции. И внутри него самого копошилась такая же серая, как и все вокруг, пустота. Он шел вперед, сам не зная куда, но пейзаж оставался настолько однообразным, что непонятно было, двигается ли он вообще хоть куда-нибудь. Никаких акцентов, никаких различий, ужасно однотонный мир. Повторяющийся раз за разом слайд: он шел по серой-серой дороге, мимо серых людей, и их бесцветные голоса забивали ему уши. Но как только ему казалось, что он вот-вот выйдет за пределы этой серости, что выход где-то рядом — Рен снова оказывался в начале пути. Не было различий, вправо идти или влево, вперед или назад — ничего не менялось. Ему не хотелось ни есть, ни спать, не было усталости, не было даже боли — если изо всех садануть кулаком по стене, то не чувствовалось ровным счетом ничего, а кожа на костяшках так и оставалась серой и нетронутой, не окрасившись даже намеком на красноту. Его голоса не было слышно. Рен пробовал заговорить с кем-нибудь, закричать, но не раздавалось ни звука, да и внимания на него никто не обращал. Словно бы его самого тоже не было. Будто бы он стал призраком. Но он почему-то был точно уверен, что еще жив, и что отсюда надо выбираться, пока не поздно. Что его ждут.

Рен запнулся и с ужасом понял, что не помнит, кто его ждет и где. В этом бесконечном поиске выхода, в погоне за туманной дымкой он не мог вспомнить, куда, собственно, шел. Пустота внутри голодно облизывалась и грозилась сожрать его целиком, сделать одним из таких же серых людей, как и все остальные вокруг. Рен почувствовал отчаяние — он шатался по этому бесконечному серому городу уже черт знает сколько времени, но бесконечно-серый день даже не думал завершаться, и солнце все так же стояло в зените. Существовало ли тут время вообще? Или это с ним самим что-то было не так? Возможно ли, что он стал лишь тенью прошлого себя — всем, что осталось?

Внутри поднялась горячая волна злости, и Рен как никогда порадовался ей, словно бы то, что он еще мог злиться, доказывало — он все еще жив в этом мерзком мертвом мире. Дыхание сбивалось, руки подрагивали, но внутри пьяняще звенело: «жив-жив-жив».

Внезапно накатил холод, но не внешний — он разлился изнутри, словно открылась пробоина. Шепот вокруг становился громче и громче. Он был неразборчивым, монотонным, но до ужаса раздражающим. Рен закрыл уши руками и постарался уйти подальше, но куда бы он ни шел, шум преследовал его. «Замолчите!» — крикнул он, но без толку. Изнутри кололо ледяным раздражением и чем-то горьким, слишком похожим на отчаяние — да когда же это кончится!

Как ответ на беззвучный крик магистра, сверху начал накрапывать дождь. Однако солнце продолжало светить. Рен понял это не сразу — капли касались его щек, рук, он чувствовал тень прикосновения, но у ртутных капель не было ни температуры, ни веса. Влажности тоже не ощущалось. Нельзя было различить, падают ли эти серебристые капли на землю или асфальт — они тут же сливались с этой одинаковой серостью. Словно и не было никакого дождя.

Рен ловил капли сложенными лодочкой ладонями, пока в них не собралась мутно-ртутная лужица, и долго смотрел, чувствуя только бесконечную усталость. На периферии раздражающе мелькнуло какое-то яркое пятно. Стоп. Яркое? Рен резко обернулся, так что вода выплеснулась из ладоней на одежду и под ноги, но он уже забыл о ней. Взгляд судорожно шарил по серой толпе, выискивая то, что привлекло внимание. Не могло же ему показаться, ведь не могло же? По позвоночнику многоножкой прополз липкий страх. Но вот недалеко призраком цвета замаячило что-то рыжее. Волосы?

Рен прибавил шагу, направляясь за кем-то настолько ярким, чуждым этому миру и его серости, сорвался на бег, ему так захотелось дотронуться до того, кто не потерял цвета, до кого-то живого и — Рен был почти уверен — теплого. Только сейчас Кайло понял, насколько ему не хватало цвета, насколько этот мир угнетал, давил на него, словно выпивая жизнь. Завернув за угол очередного дома, Рен наконец-то увидел незнакомца полностью — довольно высокий рыжеволосый мужчина в черной одежде стоял и смотрел прямо на магистра, словно… ждал его? Словно… знал его. Слишком яркий — глаза резало, будто бы он пытался смотреть на солнце. Рен мотнул головой и устремился к этому манящему, как огонь озябшего путника, мужчине, и замер, не дойдя пары шагов. Стальные глаза напротив отливали ядовитой тяжелой зеленью — их владелец, несомненно, был опасен, очень опасен, в нем можно было утонуть, как в омуте, раствориться без следа. Но Рен не чувствовал страха, только азарт… радость? Собственные эмоции вызывали недоумение. А мужчина тем временем протянул ему руку, и Кайло, как завороженный, смотрел на сорвавшуюся с бледных пальцев ярко-красную каплю крови.

Что? Глаза обшарили всю фигуру мужчины, отмечая, как тот чуть кривит, словно от боли, яркие покрасневшие губы, как стиснута в кулак вторая, затянутая в черную кожу перчатки, рука. Рен не хотел больше медлить и вцепился в протянутую руку, словно она была его единственным спасением, шансом выбраться из этой вечно голодной серой пустоты. Ладонь оказалась теплой. Рукав рубашки был разодран, магистр увидел россыпь едва заметных веснушек на коже запястья и бледные линии тонких шрамов. Мужчина шел быстро, и Кайло пытался не отстать, но не мог прекратить его разглядывать, жадно, ищуще.

«Кто ты? Кто же ты? Скажи мне… Назови свое имя», — губы шевелились, но по-прежнему беззвучно.

Рен заметил, что весь их путь отмечен капельками крови, и ему стало немного страшно — он не хотел, чтобы этому человеку было плохо или больно, а еще не хотел остаться снова в одиночестве. Он крепче стиснул чужую ладонь.

«Пожалуйста, пожалуйста, я не хочу больше этой пустоты. Забери меня отсюда. Выведи к свету…»

Отмеченный кровью путь привел их, совершенно неожиданно, к мосту. Рен никогда не видел это место, сколько бы ни бродил по городу. Мост уходил куда-то вдаль и обрывался, словно половину слизал густой серый туман, что висел вокруг сумрачной дымкой. Не размыкая рук, мужчина повел его по мосту и затормозил у самого провала. Внизу клубилась серая мгла, но у Рена не осталось возможности рассмотреть ее — его развернули спиной к провалу и совершенно неожиданно поцеловали. Кайло недоуменно и даже чуть испуганно замер, во все глаза глядя на мужчину, а потом порывисто ответил, отпустив чужую руку. Поцелуй чуть горчил, на языке остался резкий привкус меди и соли, а потом Рена толкнули в плечи. Кайло машинально сделал шаг назад, но опоры под ногами не оказалось, и он полетел вниз. Мужчина смотрел на него своими стальными, с дурманящей зеленцой, глазами, и магистр не мог не тянуть к нему руку, пока его не поглотила тьма.

«Не бросай меня!»

Рену показалось, что глаза у мужчины были бесконечно печальными, но Тьма стерла и эту, и все остальные мысли.

***

Кайло подорвался с кровати с криком, его преследовало ощущение бесконечного падения, по телу разбегались волны боли, а легким не хватало воздуха. Он никак не мог успокоить бешено стучащее сердце. Неясная мысль тревожила Рена. Он повернул голову и заметил сидящего рядом с его кроватью мужчину — того самого рыжего из сна, чью руку он до сих пор стискивал. Его собственная ладонь была густо перепачкана красным. Знакомые губы чуть искривились в гримасе боли, и Рен поспешно разжал хватку.

Хакс…

— Осторожнее, Рен, — Хакс говорил непривычно мягко, с нотками усталости в голосе, — в следующий раз я могу вас и не найти…

Кайло почувствовал, как губы сами собой складываются в улыбку.


Название: Нить
Автор: Hino Yomikuro
Бета: Тунгусская Волчица
Размер: мини (1794 слова)
Пейринг/Персонажи: Кайло Рен/генерал Хакс
Категория: пре-слэш
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: В мире, где имя предопределенной пары — идеального партнера — написано на твоей коже, Кайло Рен готов отгрызть собственную руку.
Предупреждения/Примечания: Soulmate!AU


В мире, где имя предопределенной пары — идеального партнера — написано на твоей коже, Кайло Рен готов отгрызть собственную руку. И дело даже не в том, что кожа его запястий девственно-чиста, словно он недостоин пары. К огромному сожалению Рена, это не так. Увидеть хищно алеющий росчерк алой нити, широкими мазками оплетающий запястье магистра, может только одаренный. К счастью или нет, таких не очень много. Тереть невидимую и неощутимую нить пальцами Кайло отучился еще во времена своего падаванства, а склонность носить вещи только с длинным рукавами, надежно скрывающими запястья, приобрел тогда же.

Магистр Рен не имеет привычки отслеживать взглядом эту проклятую красную нить, но все равно невольно наблюдает — не потянется ли она к кому-либо? Это слабость, ужасная слабость, и он пытается её в себе искоренить.

Когда магистр был еще подростком, когда его еще называли Бен, его ужасно ранило, что он не знает имени своей второй половинки, не сможет ее или его узнать с первого взгляда, так просто найти. Он игнорировал все слова мастера Люка о том, что джедаи выше этой связи. Каждому нужен кто-то. Но Бен не был уверен, что достоин своей половины, достоин хоть кого-нибудь, и именно в этом заключалась причина его усердия и старания. Бен умел верить в лучшее и надеяться, читал тайком о связи пар в голонете и мечтал, мечтал… О том, как встретит свою пару, их окутает ощущение единства, теплое чувство принадлежности друг другу, и, конечно же, все у них будет хорошо.

Но магистру Рен, в отличие от Бена Соло, не свойственны такие мечты.

Он не хочет принадлежать кому-либо, Рен ненавидит, казалось бы, само чувство принадлежности, ведь для него это зависимость — жалкая, постыдная, унизительная. Рен невольно переносит свои ассоциации со связью учитель-ученик на эти узы. Принять кого-то — значит, подчиниться. Проиграть. Самому загнать себя в ловушку, выхода из которой нет. Кайло убежден — встреть он свою так называемую пару, он убьет этого человека, не задумываясь.

В искусстве лгать самому себе магистр преуспел, и потому, когда нить действительно оживает, невесомо и почти незаметно протягиваясь к чужому запястью, Рен этого не видит. А еще он сознательно делает почти все, чтобы его даже случайно не коснулась потенциальная пара — заворачивается в слои ткани, не снимает перчаток и скрывает лицо под шлемом. Однако предвидеть и предусмотреть всего магистр не может.

Судьба напоминает о себе в лице наглой мусорщицы Рей, чьи запястья оба украшены именами людей, которых она уже любила. Она смеет заявить Рену, что именно они, её партнеры, делают её сильнее. Ложь.

Но, лежа в снегу и не имея сил подняться, чувствуя только расползающийся по телу холод, Кайло думает о том, что, возможно, он все же где-то ошибся. Он еще не знает, что в это же время, костеря его на чем свет стоит, генерал Хакс летит поставить точку, положить конец бегству Рена от судьбы. На запястье Хакса идеально ровным почерком выведено «Бен Соло», и пока генерал пытается нащупать на руке магистра пульс, чтобы определить, жив ли тот, широким алым мазком поверх чернильных линий ложится толстая нить.

Новое «украшение» генерал замечает только несколько часов спустя, когда шаттл прибывает на борт «Финализатора», и магистра, наконец, уносят в медотсек, обещая не возвращать еще несколько дней. У Хакса наконец-то есть время обратить внимание на себя. Неожиданное «украшение» вызывает недоумение, обмотавшаяся несколько раз вокруг запястья нить скорее напоминает браслет, но она совершенно неосязаема, пальцы свободно проходят сквозь иллюзию материи. И списать бы все на переутомление и галлюцинации, да только имя, так старательно скрываемое Хаксом под тканью перчаток, берет и кочует на эту самую нить. Истолковать это можно только однозначно, и генерал хотел бы ошибиться, но единственный, кого он в последнее время касался голыми руками — Кайло Рен, ныне плавающий в бакта-камере. Хакс прислушивается к себе, но не чувствует ничего нового. Он — это все еще он, и стремительно мутировать во влюбленного болвана вроде бы не собирается. Обнадеживающее наблюдение.

Стоит подождать, пока Рен очнется, и выяснить — что это еще за нить.

Кайло не приходит в себя долго, гораздо дольше, чем прогнозировали медики. Из-за противоречий, испытываемых разумом, его Сила скорее мешает выздоровлению, если вообще не оказывает деструктивное воздействие. Хакс приходит в медблок через день после извлечения Рена из бакты. Выглядит тот не лучшим образом, несмотря на то, что раны кажутся вполне зажившими. Складывается впечатление, что магистр видит кошмар и никак не может очнуться. Генерал чуть хмурится своим выводам — почему он вообще о таком задумался? — и внимательно рассматривает руки Кайло. Так и есть — вокруг правого запястья довольно плотно намотана та самая красная нить, только вот у реновского варианта никаких надписей не просматривается, и запястье под нитью абсолютно чистое, точно так же, как теперь у самого Хакса. И что бы это значило?

Рен не просыпается, несмотря на все заверения медперсонала, что вот-вот должен. Ему не становится лучше. Хакса это не устраивает категорически. Ему нужен Рен. В сознании и вменяемый. И если для того, чтобы это произошло, потребуется убить кого-то из нерасторопного персонала — Хакс убьет.

Коснуться чужой руки своей, что может быть проще? На самом деле — множество вещей, и Хакс уже делал их все, и не по одному разу, сейчас же остается только снять перчатку и прикоснуться, наконец, к руке Рена. Не то чтобы генерал верил в чудо или волшебное исцеление (не дай вся эта их Сила, еще и поцелуем!), но попытаться все же стоит. Ладонь Рена теплая, и, поддавшись порыву, генерал переплетает их пальцы так, чтобы соприкоснуться запястьями. Отчего-то этот жест кажется до ужаса интимным, а от ладоней вверх по руке расходится тепло. Но чуда ожидаемо не происходит. Когда Хакс собирается уходить, его ушей достигает тихий стон со стороны постели магистра, и генерал позволяет себе довольную ухмылку. Очнулся-таки, ублюдок. С плеч словно сваливается пара тяжелых камней, и теперь можно заняться некоторыми неотложными делами, не размениваясь на лишнее беспокойство, дав тем самым медикам пару часов на приведение Рена в хотя бы относительный порядок. А вот тогда уже можно будет навестить магистра и самому. Хакс машинально поглаживает пальцами запястье, обмотанное нитью, с удивлением отмечая, что забыл надеть перчатки. Прикосновение отдается странным, но приятным ощущением легкого покалывания и тем самым теплом, что появилось, когда он коснулся Рена. Интересный эффект.

К моменту, когда Хакс все же выбирается в медблок, Кайло выглядит намного лучше и даже вполне бодро сыплет угрозами в адрес медицинского дроида. Последний пытается донести до магистра простую мысль, что покидать эту обитель таблеток и инъекторов Кайло еще рано. Хакс с дроидом согласен, что и высказывает вслух, заставляя Рена вздрогнуть — генерала тот, увлекшись, не заметил.

Кайло никак не может понять — рад он видеть Хакса или нет, и если все-таки рад, то что с этим делать? Рена нервирует этот любопытствующий, словно раздевающий взгляд генерала. Как будто жука какого под микроскопом изучать надумал. Магистр машинально трет руку, еще не понимая, что не так. Находит взглядом собственное запястье и замирает. Нить намотана намного плотнее, чем он помнит, да и не свисает она больше, безмолвно теряясь где-то у пола, напротив — практически сразу же натягивается, и Кайло понимает, к кому она ведет. Он бы не хотел этого знать. Так намного проще.

Но когда Кайло поднимает на Хакса глаза, в его взгляде уже нет и следа неуверенности, только беспокойное любопытство да отголоски еще недавно бушевавших внутри эмоций. Странным образом сам факт наличия уже установившейся связи дарит покой мятежному разуму магистра.

Разговор не клеится. Для них обоих факт связи и то, что друг для друга они являются идеальными партнерами, мягко говоря, необычен. Не то чтобы хоть один из них был в восторге. И несмотря на то, что старые претензии как-то сами собой сходят на нет, выстраивать новые линии поведения друг с другом им обоим только предстоит, и оба не знают, чего же можно ожидать от «идеальной половинки». Нейтральные темы вроде того, что Верховный лидер пока не желает видеть их обоих, а также общего положения дел, заканчиваются слишком быстро, и в выделенной Рену палате воцаряется на удивление уютная тишина.

— Хакс, — зовет Рен со своего места, сопротивляясь желанию перебраться к генералу поближе.

— Хакс, как нам теперь жить с этим, — магистр потрясает рукой, — дальше?

— Рен, прекратите устраивать трагедию на равном месте. Живут же с этим как-то остальные разумные, чем мы хуже.

Генерал уверен, что они оба вполне спокойно проживут и с узами, всегда существуют некие негласные правила, которые следует соблюдать, и этот случай из таких.
Магистр все же не выдерживает и молча пересаживается поближе к генералу, старается даже не смотреть, но… раз за разом ловит себя на том, что внимательно разглядывает Хакса. Кончики пальцев сводит от желания прикоснуться. А где-то там внутри зарождается страшная, рокочущая нежность к этому вечно занятому, усталому существу со стальным стержнем в середине. Рен не хочет этих чувств… и хочет их. Ему интересно: чувствует ли Хакс то же самое?


Кайло выздоравливает и под облегченные вздохи персонала покидает медблок, но к себе он не возвращается. Рен целенаправленно идет в генеральскую каюту; пусть он поддается эмоциям, совершает глупость полнейшую — пусть, но он хочет видеть Хакса, хочет дотронуться до него и просто помолчать. Это слишком похоже на зависимость, но магистру уже все равно.

Хакс почти не удивлен, увидев в дверях Рена — он уже начал улавливать это почти незаметное ощущение, сигнализирующее о том, что его пара где-то близко. Кто бы мог подумать, что общество магистра будет так приятно? Нить натягивается между ними, и ощущение радости-тепла-принятия достает до самого сердца. Хакс видит в глазах Кайло точно такой же отклик. Слова становятся не нужны, хоть им и есть что обсудить. Хакс кивает головой в сторону дивана, и Рен так же безмолвно соглашается, проходя и закрыв за собой дверь. Устроиться вдвоем так, чтобы обоим было удобно, а генерал еще и мог просматривать отчеты со своего датапада — та еще задачка, но вместе они вполне успешно её решают.

А на ночь Рен остается в генеральской каюте и генеральской же постели. Они лежат под одним одеялом без единого намека на сексуальный подтекст, их опоясанные красной нитью руки переплетены, Хакс поглаживает запястье магистра большим пальцем, и по упрочняющейся связи до него долетают отголоски эмоций Рена. Кайло очень нравится, он крайне отзывчив, особенно на такие вот прикосновения, но это ему кажется смущающим и даже постыдным, хоть и невероятно приятным. Он благодарен Хаксу за то, что тот это никак не комментирует, и за то, что продолжает поглаживать.

Эти вечера и ночи становятся прекрасной традицией. Связь между генералом и магистром становится прочнее, а нить кажется даже толще, и совершенно естественно, что однажды Хакс прижимает Рена к стене и, удерживая его руки, целует так, что у магистра под закрытыми веками рождаются новые вселенные, а ноги предательски подрагивают. Когда Рен наконец открывает глаза, во взгляде его страсть мешается с голодом. В ответном взгляде Хакса Кайло читает обещание — это только начало, у них еще все впереди.

В мире, где почти у каждого на коже написано имя идеального партнера, магистр Рен по-прежнему готов отгрызть себе руку, просто чтобы не доставлять Хаксу удовольствия каждый раз видеть, как он поглаживает соединяющую их нить. Но только вот его слова вовсе не означают, что он способен отказаться от Хакса.

Кайло касается припухших губ кончиками пальцев и улыбается, где-то на мостике точно так же улыбается генерал Хакс, соединяющая их невидимая нить уже напоминает канат, и горе тому, кто вздумает посягнуть на эти узы.

@темы: почеркушка, Визит музы, Сам сделал!, ЗВ_вместо_мозга, типа творчество